По первому месяцу приход, расход и остаток сошлись идеально, по второму тоже, да и по третьему вопросов не возникло.

Не торопясь высказывать сомнения и возмущения – где они тут нашли несоответствия? – сложила между собой цифры за весь период. И, если честно, немало удивилась.

Судя по бумагам, остаток должен быть больше, гора-а-аздо больше того, что фигурирует в последней строке.

Взяла лист из журнала, перевернула несколько страниц назад, собираясь взяться за проверку расшифровок по каждой проводке, и поняла, что в кабинете тихо. Слишком. Будто рядом нет никого.

Опасаясь, сама не зная чего, подняла голову и столкнулась с устремлёнными на меня взглядами – одинаково ошарашенными, удивлёнными, недоверчивыми.

Немое замешательство породило нервозность и желание оказаться как можно дальше от этого места. Уж больно многозначительное молчание.

Кошмар какой-то! Такое ощущение, что я у них на глазах отгрызла себе руку, а не сложила и вычла несколько цифр!

Дакар первым пришёл в себя:

– Эм… что… что там не так?

Нет, всё же он слабо понимал, что такое бухгалтерия. Как можно за пять минут найти брешь? Ведь чтобы точно сказать, где, когда и как совершена ошибка, необходимо перепроверить каждый платёж, каждую расшифровку сверить с общим сводным листом.

Покачала головой и написала рядом с расчётами:

«Мне нужно время. Могу взять к себе бумаги до вечера?»

Эдар, первым прочитав, хмыкнул. Язвительно так, будто имел в виду: а я уж было поверил, что она в этом разбирается.

Одарила его брезгливым взглядом, на миг забыв, кто именно стоит передо мной, и пожалела почти тут же. Тьма всколыхнулась, будто только и ждала от меня первого шага – неуверенного, робкого, но до безумия желанного. Потянулась невидимыми нитями, предвкушая знатный пир…

– Хорошо, конечно, – поспешно согласился Дакар, совсем не заметив зазвеневшего в воздухе напряжения.

И я очнулась – зябко повела плечами, схватилась за перо, будто оно может гарантировать призрачную защиту. Или удержит от позорного бегства.

«Мерзкий» – именно это сравнение лезло в голову каждый раз, когда дело казалось Эдара. И ещё с десяток таких же нелицеприятных эпитетов.

Закрыла журнал, прижала к груди и встала с кресла, с запозданием смутившись – как-то даже не подумала, что самовольно заняла хозяйское место. Хотя у меня что ни шаг, то промах. Стоило бы уже смириться.

Не поднимая глаз, юркнула в свою комнату.

Фух! Как же сложно балансировать на грани – то страха, то растерянности, то смущения. И всё это давит, подталкивает к черте. Хорошо им – оба в своём мире, даже, несмотря на разногласия и довольно странные отношения, как-то уживаются друг с другом. А я… Эх!

В кабинете были слышны приглушённые голоса – прислушалась, сама не зная почему. Ленивый, с нотками веселья, граничащего с ядовитым пренебрежением, принадлежал Эдару, а вот Дакар… Его ответ на вопрос, который не расслышала, заставил удивиться:

– Она дочь торговца, что тебя смущает?

Затаила дыхание.

– Меня? – с привычным мнимым удивлением отозвался брат. – Это должно смущать и настораживать не меня, а тебя.

И расхохотался, наверняка посчитав свою реплику очень остроумной.

Позволила себе состроить кривую рожицу и беззвучно передразнила:

«Настораживать? Да я, в отличие от вас, самый безобидный человек на свете!»

Опустив взгляд на журнал, злорадно ухмыльнулась – во всяком случае, в бухгалтерии я разбираюсь куда лучше этих двоих.

Выдуманное Дакаром объяснение, по-своему логичное и правильное, приятно удивило. И его заступничество перед братом – тоже. Пора бы и мне задуматься о правде…