- Может, поменяемся? – взмолилась я, теребя «поводок».

- Ну, давай, - предложила бабушка. Ее воробьиная ручка протянула мне сумку.

В этот момент я почувствовала, как меня просто пригвоздило к земле. Глаза вылезли из орбит, ноги подкосились, рука попрощалась со мной. Я взяла сумку двумя руками и охая, как в постели не охала, тащила ее волоком по тротуару.

- Совсем плох стал Барсик, - заметила бабушка. – Но мы тебя подлечим! Так, здесь что написано? Не вижу!

- Зоотовары, - удивленно прочитала я вывеску. – «Вход с животными воспрещен!».

О, как!

Дверь скрипнула и прозвенела гостеприимным колокольчиком.

- Так. Ты с бы постояла с Барсиком, пока бабушка купит капельки, - бабушка вручила мне поясок от Барсика и мелекими шажочками направилась в дверь.

- Только ты смотри, чтобы собаки его не напугали! – предупредили меня.

- Ага,- посмотрела я на чудовище.

- И чтобы дети в него камни не кидали! – снова предупредила старушка. – А то хулиганов развелось! 

- Хорошо, - обреченно кивнула я.

- И чтобы он на дорогу не ходил… Бабушка обычно его тут привязывает… - послышался голос бабушки.

- Окей, - выдохнула я, понимая, что меня и Барсика отделяет только временная сытость.

Из состояния «главное, не показывать свой страх» я перешла в состояние «главное, потом найти, чем убрать свой страх». Барсик не сводил с меня светящихся глаз.

- Давненько я мяса не ел, - заметил он, изображая что-то похожее на кровожадную улыбку.

- Я тоже, - ответила я, бросая мимолетный взгляд на Барсика. – Хорошо стоим, да?

Я нервно заулыбалась, провожая взглядом прохожих. Что-то они не спешили обидеть Барсика. Но соблазн, видимо, был! Раз они так ускоряли шаг, проходя мимо. Даже поглядывали на него косо. Видимо, едва сдерживая порывы ранить тонкую ранимую душу Барсика.

Обладатель тонкой и ранимой души зевнул, демонстрируя, что к душе прилагаются клыки. И метровый язык.

Ма-ма-мамочки! Я едва сдерживала желание бросить Барсика и дать деру.  Но пока что все было гладко. Я начинала успокаиваться…

«Поговори с ним!», - требовало что-то внутри. Видимо, я надеялась, что пока я веду беседы у чудовища будет рот занят беседой.

- Хорошая погодка, да? – спросила я, глядя на сумрачное небо.

- Чтобы умереть, - согласился Барсик, потягиваясь. Он клацнул челюстями рядом со мной, заставив подпрыгнуть на месте.

«Еще!!!», - настаивал внутренний голос, опасливо прикидывая, на сколько укусов я Барсику. Мне умирать категорически нельзя! 

Я призывала на помощь какой-нибудь разговорник с чудовищами. Но кроме: «Ой! Кто это шуршит в кустах? Спасите! Помогите! Не ешь меня! Ааааа!» ничего не вспомнила.

- Расскажи, откуда ты такой красивый? – спросила я, глядя в жуткие глаза.

- Оттуда же, откуда и ты, - заметил Барсик. – Я тоже был человеком. Когда-то… К слову, не самым лучшим. Каждому после смерти воздается по его жизни. Вот Наместник Смерти и обратил меня в чудовище.

- Ничего себе, - удивилась я, вздохнув. – А кто такой этот Наместник? Он что? Смерть замещает?

- Мир мертвых поделен на государства. В каждом правит наместник. Он решает, что дать мертвому, рассматривает его деяния, поступки в жизни. Следит за порядком в своем государстве. Судит, казнит, милует. Тварь.

- Понятно, - протянула я, кивая, словно что-то поняла. 

Снова стало тихо.

- … и клизму ставила, - перечислял громкий голос старушки. – Не помогает! Однажды шесть раз подряд делала!

Она говорила очень громко, словно продавец был глуховат.

Я бросила мимолетный взгляд на Барсика.

- Мне одному кажется, что ты теперь слишком много знаешь? - послышался  нехороший голос Барсика. Его глаза сузились.