Сердце забилось быстрее, и я замерла, прислушиваясь. Петух, нахохлившись, устроился на одной из полок, с любопытством следя за мной. Птица тоже насторожилась.

– Помоги… – слабый, дрожащий стон доносился из темной кучи, словно кто-то внутри нее пытался вырваться наружу. Голос звучал глухо, как из-под земли, но в нем было столько отчаяния, что мороз пробежал по коже.

Я стояла неподвижно, как статуя, не в силах пошевелиться. Сердце колотилось, как бешеное, а дыхание сбилось. Темная куча, которая казалась просто темным облаком хлопьев тумана, теперь вызывала у меня ужас. Она словно дышала, шевелилась, и я видела, как она вздрагивает, будто внутри что-то живое.

Внезапно из темноты вырвался золотой лучик света. Он был таким ярким, что я зажмурилась, но успела заметить, как он на мгновение осветил темную кучу. Лучик скользнул по ней, как по воде, и снова исчез, растворившись в густой тьме.

На мгновение мне показалось, что я увидела в этой куче чьи-то глаза. Они были золотыми, как тот луч света, и смотрели прямо на меня. По спине пробежал холодок, а волосы на затылке встали дыбом.

Что-то внутри меня кричало: «Беги!», но ноги не слушались. Я не могла сдвинуться с места. В голове крутились мысли: «Что это? Кто это? Почему это здесь?»

Темная куча снова зашевелилась, и я услышала еще один стон. На этот раз он был громче, словно кто-то пытался привлечь мое внимание.

– Помоги… – снова донеслось из темноты.

И тут я поняла, что не могу просто стоять и ничего не делать. Я должна помочь. Я сделала шаг вперед, но тут же остановилась. Что, если это ловушка? Что, если я только привлеку внимание того, кто находится внутри этой кучи?

Но я не могла оставить его там. Этот стон, этот голос… Я должна помочь.

Я снова сделала шаг вперед, стараясь не издавать ни звука.

– Прошу… – снова раздался стон, и на этот раз в нем было столько боли, что я не смогла сдержать слез.

Я подошла ближе и протянула руку, готовая схватить того, кто находится внутри. И вдруг что-то теплое и мягкое коснулось моей ладони. Я вздрогнула, но не отдернула руку, и тонкий, золотой лучик обвил мои пальцы.

– Кто ты? – прошептала я.

– Я это ты… – снова раздался голос.

Я испугалась до дрожи в коленях и похолодевших рук. Сердце колотилось, словно готово было выпрыгнуть из груди, а ладони стали липкими от пота. Отдернув руку, я почувствовала, что под ногтями была холодная, влажная земля. Я не могла поверить, что только что прикоснулась к чему-то такому…

Схватив петуха, я подбросила его вверх, в проем. Он протестующе заквохтал, хлопая крыльями, и, казалось, пытался вырваться из моих рук. Не оглядываясь, поспешила к выходу из подвала. Крышка люка была тяжелой, но я изо всех сил навалилась на нее, чтобы захлопнуть. С громким щелчком она встала на место.

Я задвинула стол, чтобы перекрыть путь к люку, и поставила на место лавку. Усевшись на нее, я почувствовала, как все тело дрожит. Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоить дыхание, но оно сбилось, как будто я только что пробежала марафон.

Что это было?

Как все это относится ко мне?

Этот вопрос крутился у меня в голове, как назойливая муха. Я пыталась найти ответ, но каждый раз, когда я начинала размышлять, страх снова сковывал меня. Я чувствовала, что что-то не так, что я связана с этим местом и с тем, что скрывалось в подвале.

И почему я твердо знаю, что говорить об этом нельзя?

Это знание было вшито в подсознание. Я знала, что если я расскажу кому-то о том, что видела и чувствовала, это может привести к беде. Но я также знала, что если я ничего не сделаю, это может привести к еще большей беде.