– Можешь не сомневаться, Анд. Читай, там всё правда. – Ола Рей пересела лицом к столу и заглянула в разложенные перед мужем свитки, словно хотела убедиться, что Сарина ничего не перепутала.

Почерк матери Мии, в отличие от врачебного у её госпожи, читался легко. Каллиграфии в этом мире не имелось, иначе буквы, выведенные Сариной, можно было бы считать каллиграфическими – чёткие и понятные. Хоть снимай её с должности управляющей замком и назначай начальником секретариата.

В признаниях Пустынника Андрея впечатлило не количество убитых людей по заказу – пятьдесят два, а вдвое большее число тех, от кого наёмный киллер избавился при подготовке покушений и после них. Сволочь реально никого живыми не оставлял, даже тех, кто работал на него не за деньги, а из чувства признательности или считая убийцу своим другом. Втираться в доверие подонок умел неплохо – десятки обманутых его словесными кружевами мужчин, женщин и детей могли бы это подтвердить, останься они живыми.

– Девчонку-то одиннадцати лет зачем утопил? Она тебя видела всего один раз, и то в полутемноте. – Прочитав четвёртый по счёту листок, Немченко не мог сдержать гримасу презрения. – Малышка совсем, и привязалась к тебе, как к отцу родному. Единственному, кто её, бедняжку, не бил, зато подкармливал.

Пустынника уже сняли с верстака и, вывернув ему руки сзади, подтянули кверху, но суставы пока не выворачивали. Ол Рей показал себе пальцем на губы, и палач развязал ремень, стягивавший пленнику рот.

– Она… – он издал длинный протяжный стон. – Она болтала как сорока, ох, больно, больно, и…

– Чего и?

Жизнерадостный обормот, подвизавшийся помощником ката, не дожидаясь указаний начальника или самого господина, выхватил из камина раскалившуюся на конце до кумачового цвета кочергу и прижёг Пустыннику пах.

Раздался такой дикий вопль, отражаемый стенами и сводчатым потолком, что полностью заглушил лязг цепей, на которых забился убийца. К запаху крови, кала и мочи добавилась вонь жжёной человечины и палёных волос. Последний аромат был самым отвратительным, хуже, чем у дерьма.

Палач отвесил парню сильный подзатыльник, а Джиса это одобрила:

– Ещё раз без команды проявишь усердие, Кильн, лично с тебя шкуру спущу.

Из-за действий не в меру ретивого детины пришлось ждать, пока Пустынник перестанет извиваться и начнёт хоть немного вновь соображать. Да, сейчас он мало напоминал того уверенного и хладнокровного мужчину, каким Андрей увидел его в первый раз. Он уже не просто сломался, а постепенно превращался в обезумевшее от страха животное. Крысу. К сравнению именно с таким животным подталкивали факты его биографии. Немченко даже читать было противно.

Тибо Роммер, так когда-то звали пятнадцатилетнего паренька, будущего легендарного убийцу, оставшегося без родителей и родственников, умерших в эпидемию чумы, наверное, мог бы вырасти вполне приличным человеком. Он унаследовал неплохой дом с торговой лавкой по продаже тканей и кое-какие сбережения, но встретил удивительного старика, также лишившегося своих близких людей. Только у того деда умерли вовсе не родственники, а оба ученика, которых он обучал искусству перевоплощений, изготовления снадобий определённого предназначения, умениям тихо подкрадываться, скрываться, владеть ножом и удавкой и многим подобным вещам, незаменимым в профессии наёмного убийцы.

Оставшись оба в одиночестве, они нашли друг друга. Старик сумел заинтересовать Тибо своими интересными навыками, за что впоследствии поплатился. Если не самым первым, то в первом десятке жертв молодого Роммера стал он сам. Научил не оставлять следов, свидетелей и посредников, а ученик оказался гораздо способней, чем тот предполагал.