У распятого на верстаке наёмного убийцы руки и ноги были перебиты толстым, коротким металлическим прутом, который держал радостный балбес. В камине наготове лежали раскалённые в огне кочерга и трезуб, но пока, судя по отсутствию ожогов на теле пытаемого, до них очередь не дошла, ограничивались дроблением костей и восстановлением их лечилками. Всё-таки в магическом мире работа палачей была более простой. Меньше опасность упустить жертву на тот свет.

Прежде чем исцелить Пустынника, ему начали стягивать рот широким кожаным ремнём, чтобы, придя в сознание, не начал вопить раньше времени.

– Это удивительно, Джи, ой, госпожа. – Дописавший в пергамент последние поместившиеся на нём слова Эльмий принялся дуть на чернила, чтобы быстрее просохли. – Если это правда, если действительно можно без магической энергии создавать зелья, способные мутить сознание даже одарённым, то…

– То описание состава этой гадости отсюда не должно выйти. Ты меня понял, Эльм? Давай сюда этот свиток и забудь о том, что когда-то держал его в руках.

– Ты, вы без меня хотите его…

Рантин сразу же заметил вошедшего хозяина замка. Не дождавшись, что и ола Рей проявит такую же внимательность, решил ей помочь:

– Госпожа. Ваш супруг хочет вас поприветствовать. – На лице мастера меча промелькнула мимолётная улыбка.

– Анд? Так быстро? – Джиса выхватила у однокашника записанный им рецепт, подошла к мужу, поднялась на носочки и чмокнула в подбородок. – Это хорошо. Мы уже выяснили, что мне было интересно. Я даже терялась, о чём ещё спросить.

– Я помогу, – пообещал Немченко.

Лечебные амулеты восстановили раздробленные металлической дубиной кости ног и рук пленника, но боль сняли лишь частично. Если бы не ремень, стянувший Пустыннику рот, то его крик наверняка бы оглушил всех присутствовавших в комнате дознания.

Никакой жалости к наёмному убийце Андрей не испытывал. Тот вполне заслуживал своего нынешнего состояния. Как говорится, за что боролся, на то и напоролся.

– Спрашивай теперь ты, дорогой. – Джиса присела на лавку рядом с Эльмием, но спиной к столу, и с полуулыбкой посмотрела на супруга. Помощник палача на полусогнутых ногах подбежал к госпоже, с поклоном вернул ей лечилку, и ола, взяв перстень, по новой зарядила кристалл янтаря в нём. – Он готов отвечать.

С утверждением жены, посмотрев на подвывавшего от боли, похоже, уже сломавшегося наёмного убийцы, Андрей был согласен. Вообще, у землянина имелось своё мнение насчёт пыток Пустынника. Тот ведь явно человек умный, иначе так долго бы не проработал на своём поприще, одиночка, а значит, выгораживать ему некого, он хорошо понимал, что его ждёт в пыточной, потому и молчать не стал бы.

Наверное, могли обойтись и обычным допросом, без так называемого пристрастия. Вот только в Гертале привыкли больше доверять тому, что человек расскажет, будучи мотивирован болью и страданиями, вспомнит даже то, о чём в обычных обстоятельствах забыл. В своей правоте относительно этой стороны жизни Немченко уверен не был, и лезть со своим уставом в чужой монастырь не торопился.

– Подожди, моя прекрасная ола. – Андрей подошёл к столу, переступил через лавку и сел между женой и выступавшей в роли писца мажордомом Сариной. – Дай хотя бы глазами пробежаться по тому, что наш друг уже поведал. И это, переместите его с верстака на дыбу. Как вы вообще могли его о чём-то спрашивать, не видя лица?

– А зачем нам на его морду любоваться? – удивилась Джиса.

– Ну как. Видно же по мимике, врёт человек или нет.

Супруга недолго обдумывала его слова и тихо рассмеялась. Присутствовавшие не рискнули поддержать её в открытой насмешке над очевидной глупостью, сказанной господином, и промелькнувшие у них улыбки мгновенно спрятали.