Ярослав паркуется напротив моего подъезда, и мне, мягко говоря, хочется плакать от этой очередной лекции. Но если до этого момента я воспринимала его болтовню не всерьез, то сейчас это как колокол в моей голове. 

— Спасибо, — вяло говорю я. Мне поскорее хочется убраться отсюда, и в одиночестве все переварить. — Спокойной ночи, Ярослав Владимирович.

Не дождавшись от него ответного прощания, тяну за ручку, чтобы выйти, но дверь не поддается. 

— Мы приехали, — поясняю. — Вот мой подъезд.

— Я тебя расстроил? — немного смягчившись, спрашивает майор.

— Вы просто высказали свое мнение, ваше право, но я прекрасно все это знаю и без вас, — откидываюсь на сиденье, понимая, что он еще не закончил. — Я действительно не заметила это объявление и не отнеслась серьезно к материалам дела, но я же только учусь, неужели вы пришли в управление сразу таким умным?

Я вижу, как Ярослав закатывает глаза, и мне хочется заехать ему по лицу за этот раздражающий жест.

— Дело не в том, Кристина, каким сюда пришел я, а кем в итоге стал, и я стараюсь дать тебе понять, что это не лужайка с цветочками, а серьезное учреждение. Я не намерен тебя учить, просто ты вроде неплохая девчонка, если попадешь в мясорубку, будет тебя жаль.

— Ваше благородство не имеет границ. Остановитесь, иначе я начну думать, что вы за меня переживаете, — как ни стараюсь, все равно с иронией получается. Кажется, со Смирновым по-другому уже никак.

Майор грустно улыбается.

— Спокойной ночи, Ангелок, — он разблокирует автомобиль, давая мне возможность уйти, и я вроде как хочу, но какая-то сила меня сдерживает.

— Мне приходить завтра к вам? — не могу не спросить. 

Таких как он стоит обходить десятой дорогой, и сегодня моя женская натура доказала, что по каким-то причинам он мне как мужчина весьма небезразличен, но отступать нельзя. 

— Не я тебя ставил своим помощником, не мне тебя убирать, — он легонько пожимает плечами, будто ему вообще все равно буду ли я завтра или через неделю. Поразительное равнодушие. 

Молча выхожу на улицу и, не оборачиваясь, вообще никак не реагируя, подхожу к подъезду. 

Смирнов медлит, такое ощущение, будто не уезжает до того момента, пока я не зайду внутрь, и где-то на периферии сознания появляется мысль, что он не просто так отговаривает меня от мысли стать следователем. Может он что-то знает такое, чего не знаю я?

8. 7.

Кристина

Утром у меня как правило всегда плохое настроение. И не важно, что произошло накануне, сколько я проспала, или кто меня разбудил. Всегда первый час после пробуждения я злая. Лучше со мной вообще не разговаривать. 

И это утро не стало исключением, потому как Кристина Викторовна всю ночь не могла нормально спать, а лишь прокручивала в голове, как попадется на глаза майору после своего фиаско в архиве. Это же надо было так опозориться? 

— Доброе утро, Кристина, — мама заходит на кухню, пока я варю кофе в турке. — Ты вчера так поздно вернулась, я даже не успела толком тебя разглядеть.

Моя мама знает об этом «утреннем» правиле, но в последнее время мы мало общаемся, она скучает, и приходится улыбаться.

— Прости, мам, работы вчера было много, — чмокаю ее в щеку, и мама на глазах расцветает. — Хочешь завтра в кино сходим или в парке погуляем?

Мама единственный родной мне человек, после смерти папы все упало на ее плечи, она старалась как могла, а пару месяцев назад очень сильно сдала. Даже моя семидесятилетняя бабуля выглядит бодрее, чем она.

— Ты пьешь те лекарства, что врач выписал? — с укором смотрю на нее. 

Вся проблема в том, что мама хочет казаться сильной, не замечая, как ее здоровье ухудшается.