— Думаете, что эти женщины тоже убиты?

— Да.

— А с чего вы взяли, что дела связаны? — я снова перешла на «вы», так как на «ты» общаться никто не разрешил. Да и мне не хотелось об этом спрашивать. Не сейчас.

— Способ убийства очень похож. Как две капли воды, — Тимур проверил нужную ему коробку и вытащил из неё дело. — Вот, можешь почитать, — мужчина подал в руки бумаги.

Отвлёкшись от коробок, я пробежалась взглядом по обложке.

«Дело № 214 по обвинению Лапургиева С.Я. в совершении преступления, предусмотренного п. «д», ч.2 ст.105 УК РФ»

— С особой жестокостью? — я сразу же открыла дело и по описи нашла нужную страницу.

Для начала хочется глянуть фотографии.

— Ага, молодец, — не глядя на меня, похвалил следак.

Сам он ещё копался в коробках и старался не отвлекаться.

Отойдя к подоконнику, я автоматически потянулась за кружкой и глотнула уже порядком остывший кофе.

На фотографиях была изображена девушка. Нет, женщина, подвешенная на ветку огромного дерева. Сама фигура выглядела настолько измождённой, что даже через одежду, которая, к слову, состояла только из изодранного платья, проглядывали острые очертания костей. Бледная кожа местами испачкана, голова поникла и склонилась влево. На фото не было видно лица, но моё воображение уже представило, какими острыми были черты.

Вокруг тонкой шеи обвита петля. Имелся широкий след от удушья. На следующих страницах изображалась земля, на которой нашли предсмертную записку, написанную практически неясным почерком, имеющим уклон вправо. Буквы почти лежали на боку. Могла ли так писать женщина?

Даже не знаю. Сразу посещают сомнения.

Так же неподалёку оказался табурет с следами от обуви и пустая дамская сумочка.

— Вы хотите сказать, её родственницы тоже повесились? — смогла выдавить.

— Да, якобы не смогли вынести смерти родственницы, чувствовали себя виноватыми в том, что не смогли её спасти и всякое такое.

— Причём тут они?

— Когда мать жертвы давала показания, она говорила, что всегда хотела уберечь дочь от такого замужества, но не получилось. Теперь вот… Спустя три года не выдержала. Её я помню, — мужчина спустился, закончив наверху. Быстро глянул на меня, а потом возвёл глаза куда-то вверх, будто вспоминая. — Она действительно выглядела страдалицей. Я видел многих людей, убитых горем. Но чтобы страдали настолько… На тот момент ни разу.

— Тогда почему не сразу после смерти?

— В смысле? — не понимающе спросил Тимур Сергеевич, приблизившись ко мне.

— Почему сразу не покончила с собой? — задумалась я.

— Иногда люди хранят горе в себе, — карие глаза сосредоточились на моём лице. — Копят его, потом переполняются, словно сосуд, и изнемогают. Приходят к ужасающим выводам, — грустная улыбка накрыла губы Гайдарова. — Просто так на тот свет никто не захочет.

— Возможно, — я отвела взгляд, не в силах выдержать его пристального внимания. — Но вы же всё равно предполагаете, что это убийство, так же, как и это, — для убедительности потрясла делом в руках. — Вы ведь были уверены, что женщина не сама решила покончить с жизнью?

— Это точно, — подтвердил он, — но теперь два убийства сразу? Даже не знаю…

Следователь задумался, поджав губы.

Я вновь глотнула кофе, прокручивая у себя в голове сотню мыслей и версий.

— Эй, помощница, — нагловато обратился мужчина, но сразу же улыбнулся.

— Что? — сделала ещё один глоток и серьёзно посмотрела на Гайдарова.

Сейчас выкинет ещё что-нибудь, конечно же!

— Ты уже кофе мой лакаешь? — смешно нахмурился.

— Ой! — я тут же поставила кофе на подоконник. — Простите! Это я от волнения!