Лайам сидел за компьютером, свирепо глядя на экран монитора.

– Я кофе принесла, – объявила она. – Нынче жуткий мороз, и очень хорошо, что вчера ты в Норвич не уехал. По радио сейчас сообщали про туман и холод на восточном побережье. Слава богу, у нас хотя бы ясно. Представь, каково было бы сегодня домой возвращаться!

– Я не из-за погоды не поехал в Норвич, – буркнул Лайам. – Не поехал потому, что позвонил Джефферсон с известием, что все сроки надо пересмотреть. Русские тянут. Поэтому ехать не было смысла.

– Значит, хорошо, что не собрался. Надо же – предупредить в последнюю минуту! – Она протянула почту. – Здесь, похоже, рождественские открытки. Хотя только первая неделя декабря. Я свои даже еще не купила. На пакете написано просто «Касвелл». Наверно, тебе. Я ничего не жду. Штемпель лондонский.

– Не буду я сейчас заниматься, – капризно отмахнулся Лайам.

Ох, боже, подумала Салли. Отчего у него дурное настроение? Должно быть, оттого, что не поехал на норвичские научные посиделки. Она постаралась сохранить максимально бодрый тон:

– Здесь положить? Рядом с термосом?

– Нет! – Лайам резко развернулся в кресле. – Унеси! Я сказал, не буду сейчас заниматься! По-моему, козла слышал. Он опять его выпустил?

– Ну… да, – призналась Салли. – Только одного козла. – И нерешительно продолжала: – Думаю, мистер Бодикот вправе выпускать его в собственный двор.

– Но не в мой сад! – прошипел муж сквозь зубы.

Возможно, надо было бы поправить. Фактически это ее сад. Она коттедж купила. Вместо этого Салли напомнила:

– Он починил изгородь.

– Да… На сей раз заткнул дыру железной спинкой от старой кровати. Жуткий вид, хуже рифленого железа, а козы прорвутся где-нибудь в другом месте.

– Налить тебе кофе? – спросила она умиротворяющим тоном.

– Нет! Оставь. Сам налью, когда захочу.

– Какие-то проблемы? – Салли постаралась проявить сочувствие.

Лайам хрюкнул.

– Завтра надо ехать в Оксфорд, в лабораторию. Может, даже сегодня попозже. Придется пересмотреть все сроки, связанные с приездом русских. – Он покосился на термос. – Поставь тут. Почту унеси. Сама посмотри.

– Здесь видео. – Она взвесила на ладони пакет. – Для кассеты тяжеловато, хотя так указано на бланке. Ты заказывал?

– Нет! Какой-нибудь идиотский рождественский подарок. Не собираюсь бросать сейчас работу и смотреть видео. Убери!

Она смирилась – самое легкое, когда муж в таком настроении.

– Хорошо. Сейчас выпью горячего чая и поеду на работу. Вернусь поздно. Сегодня предварительный показ перед завтрашними торгами. Хочу поговорить с Остином насчет вещей тети Эмили. Он обещал на неделе приехать, заняться оценкой, но наверняка слишком занят в связи с распродажей.

Лайам что-то буркнул и сгорбился перед компьютером.

– Да, и Мередит обещала подъехать. Хочет посмотреть. Я сообщила, что у нас есть очень милые викторианские винные бокалы. Потом мы с ней, может быть, пообедаем.

Лайам схватился за голову:

– Ради бога! Иди занимайся своими делами, оставь меня в покое!

Салли вернулась на кухню, включила чайник, чтобы налить собственный термос и взять на работу. На круглом курносом личике появилось нетипично унылое выражение. В остальном она здоровая привлекательная женщина со светлыми распущенными волосами, перехваченными широкой лентой, в удобной одежде – свитере поверх плиссированной юбки, теплых зимних колготках и туфлях без каблуков. Ей идет деревенский стиль. Именно она убедила мужа, что деревенский коттедж – идеальный вариант. Он сможет сосредоточиться на книге, часть недели работая в лаборатории, а остальное время – дома. Она будет в свободное время копаться в саду.