– Но это враги. Влиятельные враги. И они желают тебе смерти.

– Настоящий твой враг находится там, где ищешь его меньше всего. Как правило, это ты сам. – Постучал Андрей пальцем по собственной голове.

– Хочешь сам себя зарезать? – фыркнул кто-то из родичей.

– Победа над собой – это нечто большее. Впрочем, судя по всему, это не важно. Что же до бояр, то плевать. Мне на них просто плевать.

– Вот так? Просто плевать?

– Три года назад против меня выступили некоторые сотники Тульского полка. И где они сейчас?

– Не сравнивай!

– А почему нет? Кем я был тогда и кто сейчас? По Сеньке и шапка. По силам и враги. Всевышний не дает испытаний больше, чем ты можешь вынести. Я угроза их власти и их деньгам. И тогда в Туле, и сейчас на Москве. В Туле на моей стороне был воевода, на Москве ныне – Государь. Я приношу ему много пользы. И пока я ее ему приношу – он будет на моей стороне. А значит, время есть. Пока есть. Сколько? Тут не угадаешь. Но такова война. В ней многое нужно делать на ощупь. Впотьмах. И в этой войне я собираюсь выиграть. И мне понадобятся верные родичи, на которых я бы мог положиться что сейчас, что потом, после победы. А потому я спрашиваю вас – вы со мной?

Тишина.

Все родичи, по матери и отцу, набившиеся в это подворье, молчали и думали. Переглядывались. Теребили бороды. Андрей сделал им жирное и вкусное предложение.

Несмотря ни на что, все присутствующие прекрасно понимали: четыре года назад этот парень был практически нищим. Сейчас же воевода тульский и дважды граф. Причем не просто так, а с приличным наделом, отданным ему в графское владение нового рода Шатских, утвержденного за Андреем и его потомками. А что будет дальше? Черт его знает. Может, шею свернет. А может, и бошки своим супостатам поотшибает. С ним не разберешь. Все-таки древний князь-чародей. И в случае его успеха можно занять массу вкусных и сытных мест при нем. По-родственному, по-свойски. На что он явно и намекнул. Прямым текстом.

Первым не выдержал дядя Фома. Он выступил веред. Наклонился к Андрею и произнес:

– Это сумасшествие! Но я с тобой!

Потом стали подтягиваться и остальные.

Наконец настал черед дедов. Те ломались дольше всех и дожидались, пока каждый из родичей согласится.

– Ты хочешь, чтобы мы переехали к тебе в вотчину или в сам город?

– В вотчину. С полком я буду обязан выступить в поход, поэтому в него сразу вступать вам нельзя по весне. Тут же – решайте сами. Если вы скажетесь больными и отправитесь на излечение ко мне в вотчину, дабы ее защитить во время похода, – будет славно. Если нет – то просто уходите со службы. По возвращении я вас в любом случае в полк поверстаю. Право на то у меня есть.

– А как же смотр?

– Пропустите. Это не те деньги, чтобы о них печься. Я вам все покрою. Мне нужен в вотчине крепкий отряд из воинов, которым я доверяю.

– Женок и детей тоже брать?

– А чего нет? Места им в крепости хватит.

– По рукам, – после некоторого колебания ответил дед по отцу и протянул руку. Следом так же поступил дед по матери. И началась пьянка. Как-никак – воссоединение семейства. Пусть и в такой вот нервной манере.

Дядя Фома с группой переселенцев, едущих в графство Шатское, остановился в Туле, чтобы в относительном покое отдохнуть денек. Ну и племянника навестить, доложить о том, что дело тронулось с мертвой точки. Да так тронулось, что его бы как-то теперь удержать…

Андрей целенаправленно провоцировал родичей во время того приснопамятного разговора. Так что пары дней не прошло с его отбытия из Коломны, как все помещики местного полка уже знали эту весьма неприятную формулу. Что-де они батраки, что за право служить службу воинскую еще горбатятся на чужой земле. А еще через неделю о том заговорили в Москве… Началась цепная реакция распространения вирусного высказывания.