– Это общие законы масс-медиа, – заметил Дронго. – Свежее преступление всегда заслоняет старое. Вспомните мюзикл «Чикаго», когда адвокат объясняет, что свежая кровь всегда самая лучшая новость, перебивающая все остальные. Так и в Москве. Все так и должно быть.

– Вы можете нам помочь? – еще раз спросил Виноградов.

– Постараюсь. Для начала мне нужно уяснить, какие отношения были в вашей семье и кто именно проник в тот роковой вечер в кабинет вашего младшего брата. И еще раз вернемся к наследству, если вы не возражаете. Как именно оно разделено?

– Большая часть отошла его единственной дочери, – пояснил Николай Арсениевич. – Мне досталось около пяти процентов акций его компании. С условием, что я буду опекуном, пока она не выйдет замуж или ей не исполнится двадцать пять лет.

– А своей супруге он ничего не оставил?

– Конечно, оставил. Двухэтажные апартаменты в Москве, дом в Ницце и примерно три миллиона наличными. Он словно все предчувствовал и не забыл никого в своем завещании.

– Можно уточнить конкретную сумму?

– В каком смысле?

– Вы говорили о пяти процентах акций. Сколько они стоят сегодня?

Виноградов замялся, покачал головой и осведомился:

– Вы все-таки считаете, что его отравили из-за наследства?

– Вы не назвали сумму, – терпеливо напомнил Дронго.

– Примерно пятнадцать миллионов евро, – сообщил Николай Арсениевич.

– Значит, ваша племянница стала очень богатой. Она получила акции, которые оцениваются где-то в сто двадцать миллионов евро, не так ли?

– Она их еще не получила. Предстоит много формальностей.

– А загородный дом, где все произошло?

– Он завещал его своей дочери. Но пока они все там живут, за городом.

– Рудольфу что-нибудь досталось?

– Его матери! – отчеканил Виноградов. – Она получила очень солидное наследство. Мой брат не обязан был думать о сыне не самого бедного спортсмена.

– Не сомневаюсь в благородстве вашего брата. Значит, его пасынок ничего не получил?

– Он еще несовершеннолетний, – нервно напомнил Николай Арсениевич. – Все равно опекуном была бы его мать.

– Ваш брат официально не стал усыновлять Рудольфа?

– Конечно, нет. У мальчика есть родной отец, о котором он знает. Да и Валентина была против. Она собирается отправить сына в Канаду, чтобы он там получал высшее образование. Установление отцовства Петра сделало бы эту поездку достаточно затруднительной. Сейчас канадцы с таким трудом дают визы!.. Поэтому Рудольф так и остался Берестовым, чтобы спокойно выехать в Канаду, к родному отцу.

– Удобно, – согласился Дронго. – Хотя и не очень красиво. Но сейчас все делается ради достижения конкретных прагматических целей. Похоже, это уже никого не удивляет. Валентина не обиделась, что ей не досталась основная часть наследства? Жены обычно претендуют на половину состояния своего умершего мужа, если нет завещания. Или даже на все наследство. Но ведь ваша племянница уже давно совершеннолетняя. И еще вдова должна будет уехать из этого загородного дома. Не всем подобное может понравиться.

– У нас не возникает таких вопросов, – быстро и нервно произнес Виноградов. – Все решается в цивилизованных рамках. Не забывайте, что Валентина получила примерно три миллиона наличными с его счетов в банке, московскую квартиру, которая стоит около двух с половиной миллионов, и дом на Лазурном Берегу во Франции. Это еще примерно миллион. Более чем щедрое наследство.

– Но она потеряла в двадцать раз больше, – в тон своему собеседнику заметил Дронго. – Если ваша племянница и вы получили акций на сто тридцать пять миллионов долларов. Сколько стоит загородное поместье, в котором произошло убийство?