- Блин, точно. – Джек принялся шарить в карманах. – Ушибленный перед тем, как выстрелить, камнем в меня швырнул. Я еще думаю, на хрена швыряться, когда ствол в руке? Потом магазин проверил – а у него, оказывается, один патрон оставался. Нам пожалел, для себя сберег. И камень-то не простой. Смотри.

Джек протянул камень Кириллу. Плоский серый голыш с нацарапанным на нем кругом. Окружность обведена волной, рисунок перечеркнут. Если этот символ что-то и означал, Кириллу он до сих пор не встречался.

- Ну? – требовательно спросила Олеся.

Кирилл пожал плечами:

- Все, что могу сказать - это, несомненно, что-то значит… Итак. – Он снова потер виски, сосредотачиваясь. - Что мы имеем? Мы имеем свежепровозглашенную религию, не больше не меньше. Поскольку поведение местных дико для нас, но вполне нормально для религиозных фанатиков - так когда-то называли людей, объединенных слепой общей верой. Настолько неколебимой, что сама мысль о том, чтобы подумать, будто в чем-то можно усомниться – уже греховна. И носитель этой мысли не имеет права на существование. Человечество воевало за веру со времен крестовых походов - сколько людей до того как все случилось погибло в религиозных войнах. А в нашем случае символом веры является так называемая Мать Доброты. Чей вывихнутый мозг выбрал в этом качестве портрет танцовщицы кабаре, понятия не имею, но это и не важно. Если вера крепка, поклоняться можно хоть фонарному столбу. А религиозное учение в нашем случае заточено на то, чтобы сделать человека лучше. Рычаг воздействия – появление детей. Того, что в этом мире востребовано больше всего – логично, в общем-то. За возможность обзавестись ребенком ты хоть в черта лысого поверишь! И тот, кто затеял шоу, не мог не понимать, что люди будут готовы верить чему угодно и согласятся на любые условия. А условия в нашем случае таковы: дети рождаются редко, такие случаи единичны. Возможно, поэтому дети не остаются с родителями, а передаются «достойным». То есть, право растить ребенка - по логике того, кто придумал эту систему - надо заслужить. – Кирилл помолчал. - Если рассматривать рациональную сторону вопроса - здравый и справедливый подход. А по-человечески – лично я не представляю родителей, которые добровольно согласятся расстаться с родным дитем.

- Так, может, им просто деваться некуда? – предположил Эрик. – Родителям, то есть? Может, порошок, который тут в ходу - не как у нас, на всех подряд действует, а только на некоторых?

- Тех, кто может рожать – мало, - подхватил Джек, - тех, кто не может – в разы больше. Вот и держат тех, кто может, в загоне, как скотину.

- Ерунду не пори, - поморщилась Олеся, – не бывает такого, чтобы с людьми, как со скотиной.

- Да? – огрызнулся Джек. - А светящиеся круги вокруг нарисованной бабы – бывают? А в башку себе шмальнуть вместо того, чтобы перетереть по-людски – это как? Я вот, ей-богу, уже ничему не удивлюсь.

Кирилл покачал головой:

- Вряд ли как скотину. Я бы предположил, что как раз наоборот - на женщин, способных родить, разве что не молятся. А может, и правда молятся, у этих не заржавеет. Есть Мать Доброты – а есть, к примеру, какие-нибудь ее Дочери. Или сестры, подруги – неважно. Думаю, что среди них промывка мозгов идет на более высоком уровне, чем среди остального населения. И при таком раскладе, вполне возможно, женщины добровольно расстаются с детьми.

- А ведь в натуре может быть, - протянул Джек. – Пряники-то иной раз получше кнута работают. Себя вспомни, каким из Бункера вышел.

Кирилл хмуро кивнул: