- Ты, похоже, сам употреблял, - рассердился Серый, – причем не только алкоголь! Чего несешь-то? Какой еще круг?!

- Лунный, - повторил Стафка. – У вас не так, что ли? Сами-то вы откуда взялись?

- Не поверишь, - съязвил Серый, - мамка родила! А ты, как домой придешь, у своей спроси – ничего она насчет Круга не попутала?

- Мне не у кого спрашивать. – Стафка посерьезнел, смотрел настороженно. – Нет у меня никакой мамки, и не было никогда! Говорю же, я в Лунном Кругу появился. Как и все.

- Кто – все?

- Ну, я, Злата и Нестор. Все, кто не взрослые. А у вас не так?

- Нет, - медленно проговорил Серый, - у нас не так. – И быстро, не углубляясь в подробности, продолжил: - А как вас Круг приносит?

Стафка пожал плечами:

- Обыкновенно. Вечером встаешь – а в кругу дитё спит. Злату я не помню, а Нестора видал, как принесло, он малой совсем. Пять годов.

- Не «годов», а «лет», - машинально поправил Серый. – И что? Он прямо на снегу лежал?

- Ты чего? – Стафка постучал пальцем по лбу. – Откуда же зимой дети? Они только летом бывают, в июле. Если июль прошел и никого нету – значит, и не будет уже. Мы Нестора долго ждали, семь лет.

- Семь лет никто не появлялся?

- Не-а. И после него никто. Шестой год пошел, как никого.

- Почему?

- Блин. – Стафка встряхнул головой. – Вот, хоть убей – кажется, что дуришь меня! Как будто просишь рассказать, что ботинки на ногах носят.

- Не дурю, - заверил Серый, - вот, чем хочешь поклянусь! Мы правда не знаем, и Круга у нас нет. Так, почему никто не появлялся-то?

- Ну потому что, значит, мы недостойны, - объяснил Стафка, – значит, в нас мало доброты и миролюбия.

- Миролюбия – это как?

- Ну… Это, когда слушаться надо. Не спорить, не перечить.

- Кого слушаться?

- Эльвиру, конечно, она же главная. И тех, кто тебя воспитывает, тоже. Ну и, там, друг друга любить, чтобы все было по-доброте, как в Слове Матери говорится. Помогать друг другу надо, о стариках заботиться. А если доброты в поселке мало, то дитё не появится.

- Охренеть система, - вырвалось у Серого. – А просто так вы свою Эльвиру слушаться не будете, что ли? И о стариках заботиться?

Стафка шмыгнул носом. Неохотно признался:

- Да если б не Слово Матери, я бы Эльвиру давно послал. Ничего не делает, только псалмы распевает. То есть, поет-то хорошо, вон у нее какой бас – Мать Доброты радуется, наверное, урожай хороший посылает. А только пацан у ней дома жил, Герасим, на два года меня старше, так Эльвира его в мороз в лес погнала - то ли за дровами, то ли еще за чем… Он заблудился и замерз насмерть. Труп только по весне нашли, насилу узнали – зверье обглодало.

Бункерная ахнула. Стафка недоуменно оглянулся на нее и продолжил:

- А сейчас у Эльвиры Златка живет, тоже еле дышит. И я все думаю – как же повезло, что Эльвира на меня глаз не положила! Я, когда мелкий, хилый был, еле выжил – вот и не взяла. Златка-то, хоть и младше, но покрепче.

- А все вместе это называется «доброта»? – уточнил Серый.

- Ну… дети ж появляются, так? На то лето, я думаю, должно повезти. И урожай, опять же, хороший снимаем.

- И правда, - процедил Серый. – Урожай – это по любому Мать Доброты подсуетилась. Не поспоришь.

- Слушай, – Стафка уже переминался с ноги на ногу, – у меня времени мало, возвращаться надо – пока Эльвира не узнала, что свалил. Вы товар-то будете смотреть?

- Будем. – Серый встряхнулся. – Валяй, показывай.

Из всего, что принес Стафка, хороши оказались только ботинки: почти новые, бункерной на два носка нормально налезли. Вместо коврика пацан приволок кусок потертой дерюги, а вместо спальника – сложенное пополам одеяло с завязками. Половина завязок оторвалась, из прорех ветхой ткани выглядывали куски синтепона. Но все же это было лучше, чем ничего, и обещанные таблетки горючего Серый отсчитал.