- Что наколдовала? – застываю в проёме, любуясь птичкой в моей футболке.

- Кашку. Манную. Трудягу кормить собираюсь, - повернулась от плиты, убирая волосы за уши. – Садись, есть будем.

- М-м-м… - тяну, играясь на языке первой ложкой. – Как в детстве у бабушки Макса. Каждое утро будешь баловать?

- А это как ночью поработаешь, так утром полопаешь, - томно хлопает ресницами. – Какие планы на сегодня?

- В офис надо съездить. Постараюсь до шести освободиться, - вон, Макс с Джейком, как семьями обзавелись, спешат к шести на ужин. Я теперь тоже не одинокий волк, а глава семейства, мне теперь к шести положено возвращаться. – Чем собираешься заниматься?

- Разберу вещи, обзвоню администраторов, получу отчёт с офиса, - загибает пальцы. – На работу поеду завтра.

- Хорошо. К завтрашнему дню подготовлю машину и водителя с охраной, - облизываю ложку. – Добавки положишь?

- Обжора, - улыбается, снимая с ковшика крышку. – На добавку заработал.

- А на третью порцию? – размешиваю кусочек масла в кремовой текстуре.

- На третью слегка не доработал, - многозначительно смотрит, хитро ухмыляясь.

- Сейчас кашу доем и пойду на перевыполнение плана, - подмигиваю.

Пока Даяна моет тарелки, потягиваю кофе и любуюсь голыми ножками, посматривая на время и просчитывая, успею ли оприходовать её на барной стойке до прихода Зинаиды. Не очень красиво получится, если пятидесятилетняя домработница застанет мою голову между раскинутых ножек. Прикинув, что минут сорок у нас есть, подхватываю птичку за ягодицы, усаживая на мраморную поверхность, раздвигая ножки и любуясь ярко-розовой плотью, увлажнившейся от соков.

Приникаю губами, прохожусь языком от щёлочки до клитора, всасываю бугорок, покатав между зубами и языком, и повторяю мучительно сладкий процесс. Никогда не любил лизать киски, брезговал, считая это не мужским занятием. Блестящие губки Даи манят, до наполнения рта слюнями, до чесотки в дёснах. Она безумно вкусная, возбуждающе сладкая. От её щёлочки у меня развилась зависимость, как от большой дозы сильного наркотика, вызывающей моментальное привыкание. Непроизвольно вдыхаю, стараясь глотнуть побольше запаха и вкуса. Лижу, зверея от каждой капли сока, понимаю, что сытость не придёт никогда.

- Лар… Лар… - стонет птичка, притягивая голову теснее в плоть, вдавливаясь, поддавая бёдрами, трахая моё лицо быстрыми, рваными движениями. Ловлю языком вибрацию стенок, оттягиваю зубами опухшую горошину и ловлю руками бёдра, подпрыгивающие от оргазма.

Как красиво моя крошка кончает. Звонко, смачно, горячо, закатив глазки и приоткрыв ротик. Отрываюсь от плоти, спускаю штаны и натягиваю на себя, скользя по влажности внутрь, выбивая крик. Трахаю быстро, закинув ноги на плечи, впечатываюсь пахом в ягодицы, сотрясая собой разомлевшее тело. Дая заводится снова, подаётся вперёд, старается вобрать поглубже. Хуею от неё. Сдерживаюсь из последних сил, желая подарить ещё один оргазм. Опускаю руку на клитор, пощипывая, вытягивая, покручивая пальцами.

- Кончай! – рычу сквозь зубы, двигаясь на пределе, вбиваясь до одурения. – Кончай, я сказал!

Как по команде, сжимает стенками член, скручивая, вытягивая сперму. Кончаю, продолжая двигаться, продлевая её оргазм и своё удовольствие. Замираю, приподняв её с поверхности, прижимаю до скрипа в рёбрах, до онемения в руках.

- Моя… Только моя… Никому не отдам… - шепчу, шаря руками по спине, показывая, как дорога.

- Твоя… Только твоя… - получаю в ответ, вместе с впивающимися в спину ноготками.

Постепенно дрожь проходит, дыхание восстанавливается, поглаживания замедляются. Отстраняюсь, спуская на пол.