- В общем, собирайся давай, ведьма, - разгадал мой маневр доедавший уже второй бутерброд Пихто. – Снова пойдем в деревню, будем Глашку лечить.

- Чем и от чего? – я тоскливо покосилась на остатки нарезки, поняла, что в меня больше не влезет, запила всё съеденное сладким чаем и взглянула на гостя.

- Сама увидишь и решишь. Ведьма ты, али кто.

- Не ведьма, - пожала я плечами.

На сытый желудок никуда идти не хотелось.

- Не была бы ведьмой, не прошла бы в дом, - последовал вполне логичный ответ.

Я вспомнила искры, возникшие во время уборки, потрясла головой, зажмурилась.

- Может, и ведьма, - согласилась с Пихто, - только не знаю ничего.

Отговорка, естественно, не подействовала, и мы с Никой вскоре снова входили в деревню. На этот раз встречала нас тишина. Ни плача, ни крика, ничего. Даже, казалось, птицы петь перестали.

- Это они от Глашки все спасаются, - пояснил дед.

Я поправила на плече сумку и уточнила:

- Почему спасаются?

Ответ появился из-за угла, шатающийся, с измазанным золой лицом, в рваной одежде и с запахом… Перегаром, что уж там.

- Пить… - протянул «ответ», и я по голосу узнала Глашку.

- Воду не пьет, самогонки на нее не напасешься, - сообщил Пихто. – Чем ты ее вчера поила-то?

Если б я помнила…

Пока Глашка не дошла до нас, время найти настойку было, и я стала рыться в сумке. «От гнева», «для доброты», «после ссоры», «грусть и сон»… «От доброты» бабе сейчас точно не надо было. «От гнева»? Так она вроде и не…

- Мама, а телёнок рычит, - сообщил непоседливый ребенок, выглядывая из хлева.

Я мельком глянула в сторону дочери, отметила краем сознания еще не грязную одежду, пропустила мимо ушей слова и, посомневавшись немного, достала «Веселье и радость».

Стараясь не думать о составе настойки, я протянула пузырек подошедшей Глашке и велела:

- Пей.

2. Глава 2

Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка -
Сказка впереди.

В.С. Высоцкий. «Лукоморья больше нет»

В заповедных и дремучих, страшных Муромских лесах
Всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх.

Воет воем, что твои упокойники.
Если есть там соловьи - то разбойники.
Страшно, аж жуть!

В.С, Высоцкий. «Песня про нечисть»

         Дома нас с дочерью ждал довольный собой кот. А на деревянном пороге лежала…

         - Крыса! – завизжала на ультразвуке перепуганная Ника.

Я присоединилась к ней, оглушив своим визгом и ребенка, и нахальную живность. На пальцах вновь появились искры, крыса сама собой подпрыгнула, перекувырнулась в воздухе и понеслась на ошеломленного моим вероломным поведением кота. Следующие две-три минуты мы с Никой, обе резко замолчавшие, с удовольствием наблюдали, как Васька пытался скрыться от собственной добычи в лесу, то носясь по траве, то залезая на деревья, то учась летать. Деревья, словно подчиняясь моей воле, расступались на всем пути кота и охотно демонстрировали нам его перепуганную тушку.

- Ника, пойдем домой, - я кивнула на освободившийся проход. – Пусть этот боец почувствует себя в роли добычи.

Дочь хихикнула, а потом спросила.

- Мам, а ты сегодня готовить будешь? Или на обед – остатки сыра и колбасы?

- Ты тут где-то видишь печь? – приподняла я брови в удивлении, мысленно гадая, чем мы будем питаться до конца импровизированного отпуска.

- Тут же магия, мам! – сообщил мне ребенок уже из комнаты.

Да, действительно. Как же я могла забыть. Осталось научиться этой магией пользоваться.

Электричества в доме предусмотрено не было. А вот большая печь, как в русских народных сказках, выдвинулась из стены, подчиняясь моему желанию. Я скептически посмотрела на нее, перевела взгляд на довольную жизнью дочь, подавила вздох. Готовить на ЭТОМ я не умела. В деревне у родителей стояла электроплитка, плюс – обычная, газовая, в летней кухне. Да спроси я любого старожила лет восьмидесяти-девяноста, каждый день греющего кости на завалинке, умеет ли он использовать такую вещь, он тут же покрутил бы пальцем у виска.