Углицкий ничего не ответил. Только руку поднял и накрыл мои пальцы на своём плече. Сжал. И дёрнул уголком губ.

Открыл дверь в кабинет, пропуская вперёд. Мы втроём замерли. Взгляды одноклассников были направлены на нас. Двенадцать пар глаз. Неосознанно сделала полшага назад, впечаталась в грудь Даниила. Парень одной рукой обвил меня вокруг талии, притягивая ещё ближе.

— Что? Чего уставились? — немного грубовато спросил Даниил.

— Что там произошло? Алинку забрала скорая? Что с ней? — вопросы посыпались со всех сторон.

К счастью, отвечать не пришлось. В кабинет зашёл Дмитрий Олегович. Прошёл к своему столу. Стал перекладывать стопки тетрадей с места на место подрагивающими руками.

— Сегодня уроки будут отменены.

— Можно идти домой?

— Нет, Лера. Домой пойдёте после допроса и сдачи отпечатков пальцев.

— Разве вы имеете право брать у нас отпечатки пальцев без нашего на то согласия?

— Еремеев, а тебе есть что скрывать? — Дмитрий Олегович тут же глаза сузил и стал походить на опасного хищника.

— Нет, — как-то растерянно ответил парень.

— Вы не понимаете всей серьёзности ситуации? Милена пропала посреди урока, Алина отравлена. Каждый из вас должен быть осторожен. Не ходите в одиночку. Даже в туалет.

Никто спорить не стал. Меня сдавать отпечатки пальцев вызвали в самом начале, поскольку меня уже допросили. И когда я вышла из кабинета, стирая с подушечек пальцев чёрную субстанцию, меня под локоть аккуратно подхватили и затащили в небольшую нишу.

Я смотрела в глаза Даниила и понимала, что вновь забываю обо всём. О тяжёлом дне, о неприятном послевкусии после допроса, о теле Алины на полу. Обо всём. Вновь во всём мире остался только он. Даниил. Даня. Его глаза, в которых странные эмоции отражались. Его пухлые губы, которые тронула какая-то робкая улыбка.

Этот день высосал из меня все силы, сожрал все эмоции. У меня не осталось просто сил на то, чтобы бороться сейчас с чувствами к этому парню. Чтобы отталкивать его и пытаться сбежать. Как бы не убеждала я себя вчера, что забыла, что мне наплевать, что ненавижу, я лгала. Лгала ему. И себе, прежде всего. Я по-прежнему его люблю. Знаю о его недостатках, знаю его характер непростой. Но люблю вопреки. Вопреки всему. Вопреки всем обидам и всей боли. Потому что… Да просто так. Потому что в детстве уже моё сердце выбрало его. Вот так просто.

Затылком упёрлась в стену позади и запрокинула голову, чтобы удобнее было смотреть в лицо Дани. Парень руку очень осторожно поднял. Медленно и неторопливо. Будто спугнуть меня боялся. Кончиками пальцев провёл по щеке. Так аккуратно и нежно, будто пёрышком касался. По щеке вниз, на линию челюсти. Потом выше, к приоткрывшимся от волнения губам. Указательным пальцем коснулся верхней. Очертил абрис. Я смотрела в лицо Царицына, наблюдала, как жадностью и порочностью полыхнули его глаза. Сделала глубокий вдох. Даня тут же пальцем коснулся нижней губы. Провёл несколько раз, оттягивая.

— Даня, — смущённо шепнула, чувствуя, как щёки мигом окрасились в красный цвет.

А Царицын будто с ума сошёл. Задышал чаще и глубже, ссутулился и склонил голову. Его большой палец, до этого просто касавшийся нижней губы, скользнул между зубов. Я широко распахнула глаза.

— Настя, — Данила точно зачарованный смотрел на мой рот.

И этот взгляд заставил меня поверить, что я могу быть красивой. Желанной. Любимой. Я зажмурила на один миг глаза, после чего лизнула подушечку его пальца. Царицын дрогнул. И выругался сквозь зубы. Одёрнул руку и склонился резко, чтобы кончиком языка провести по моей нижней губе. Увлажняя. Волнуя. Сводя с ума своей близостью. Своими жадными, обжигающими прикосновениями.