- Ну же, доченька, тебе это поможет.

Полина предприняла последнее усилие и с помощью Никиты, держащего стакан, сделала несколько глотков. Не почувствовала ни вкуса, ни запаха, ничего. Только свинцовую усталость.

Никита с трудом поднялся, держа ее на руках и переложил Полину на кровать. Тут же в его руках оказался шприц, заправленный обезболивающим, и девушка почувствовала ненавистный запах спирта. Опять он, и нет от него спасения. Поморщилась, ощущая тянущую боль в скрюченных мышцах.

- Вот так, сейчас полегчает.

Никита, сделав укол, накрыл её снова одеялом. Стало тепло и даже уютно. Полина приоткрыла глаза и встретилась взглядом с Никитой, сидящим на корточках перед кроватью. Она не ожидала от него такой нежности и заботы и неожиданно для себя поняла, что не хочет сейчас оставаться одна. Ей было страшно как маленькой девочке, только что пережившей кошмарный сон.

- Не уходи, - выдавила она, ненавидя себя в этот момент за молящий тон и боясь услышать отрицательный ответ.

- Не уйду, - сказал Никита и накрыл рукой её ладонь. - Я и сам не могу сейчас сделать ни шагу отсюда.

Полина облегченно закрыла глаза, чувствуя, как прогибается рядом матрас под тяжёлым телом. Никаких лишних объятий, просто рука в руке, позволяющая чувствовать дружеское присутствие рядом.

"Друг? Почему бы и нет. Друзья мне точно не помешают", - подумала измученная Полина, уплывая в спасительный сон.

***

Когда Полина открыла глаза золотистый закат из окна красивыми всполохами освещал голую стену напротив. Ни одного портрета её больше не портило. Хорошо. Девушка даже улыбнулась, оттого что Никита её поддержал и выполнил просьбу. Кстати, где же он?

Чистый пол и порядок в комнате возвестили о том, что пока она спала Валентина Ивановна всё убрала. Хорошая, добрая женщина. Интересно, а какой был её отец? Какие у нее вообще были отношения с родителями?

Полина вздохнула: какие бы ни были, начинать приходится сначала. И сейчас самое время, потому что хочется в туалет, а без посторонней помощи это сделать невозможно. Дверь приоткрыта, а значит её должны услышать.

- Мама! - пересохшее горло издало хриплый звук. Пришлось откашляться и повторить. - Мама!

- Что Полечка? Уже проснулась?

Валентина Ивановна спеша вошла в комнату и включила верхний свет.

- А Никита где?

- Никита уже ушел на смену. Я покормила его и проводила. Тебе что-нибудь нужно?

- В туалет хочу.

- Конечно-конечно, вот уточка...

- Нет! - отрезала Полина, брезгливо поморщившись. - Никаких ни уток, ни гусей. Я сама должна.

- Ну сама, так сама. Давай я помогу, вот так...

С маминой помощью Полина перебралась на коляску и покатилась в уборную. Тело хоть и отдохнуло, но не слушалось, заставляя девушку нервничать. В маленьком помещении трудно было развернуться и она то и дело задевала всё колесами.

- Ох, как неудобно! - причитала Валентина Ивановна. - Хорошо, что Никита успел порожек убрать, да ручку приделать. А то вообще было б худо.

Полина крепче схватилась за перекладину и неожиданно улыбнулась: столько казалось бы мелочей о которых позаботился Никита облегчали ей жизнь. Немного, совсем капельку, но всё же...

- Расскажи мне о нём, - попросила она маму, когда снова очутилась в кровати, вымотанная приложенными усилиями, но довольная тем, что смогла преодолеть трудности и сама себя обслужить. С помощью, конечно, но смогла.

- О ком?

Валентина Ивановна села рядом с кроватью и взяла руку дочери в свою, поглаживая и радуясь, что может с ней вот так беседовать.

- О Никите, конечно. Как мы с ним жили, как познакомились?