Он итак сделал все, что мог: купил коляску и кровать, которые стоили как новенький автомобиль отечественного автопрома, матрас специальный - в общем, много того, о чём и знать раньше не знал. Они с Валентиной Ивановной переоборудовали спальню и Полина должна была ощущать домашний уют, при этом окружённая всеми удобствами, необходимыми в её положении. Хотелось верить, что окружающая обстановка даст толчок её памяти.

Так отчего же было беспокойно и муторно? Никита ещё раз оглядел двор и недовольно прицокнул: маленькая детская площадка и три дерева со всех сторон окружённые парковкой. Гулять Полине будет негде. Вон даже пандусов в подъезде не было. Нехорошо...

В кармане зазвонил телефон и Никита, увидев входящий, взял трубку:

- Валентина Ивановна? Я что-то забыл?

- Никита, да что ж это делается? - услышал он наполненный паникой голос и ноги сами понесли его в сторону подъезда, который он недавно покинул. - Поля... Я не понимаю...

Судорожные рыдания сбивали с толку и на заднем плане слышался надрывный, какой-то нечеловеческий вой.

- Я иду, дверь откройте! - прокричал он, перемахивая сразу через несколько ступенек. Благо до третьего этажа бежать было недолго. Только он занёс руку, чтобы стукнуть в дверь, как она открылась, являя заплаканную тещу, схватившуюся за сердце.

- Полина...

- Что с ней?

Едва разувшись и скинув на пол куртку Никита бросился в комнату и увидел на полу скрючившееся тело, бившееся в конвульсиях.

- Эпилепсия, что-ли? - спросил он в никуда и, не дождавшись ответа, упал на колени перед девушкой, руками пытаясь развернуть её и откинуть с лица спутанные волосы.

При первом осмотре он увидел, что на эпилепсию это не похоже, а на истерический приступ - вполне: льющиеся слёзы, сдавленные хрипом рыдания.

- Ну что ты? Что ты? - пробормотал Никита, сел на пол и с облегчением облокотился спиной о кровать.

Истерика - это ничего, это поправимо. Подхватил Полину и перетянул её к себе на колени, обнимая и растирая ладонью ледяные конечности. Беглого взгляда по комнате хватило, чтобы сделать выводы о масштабах срыва. Как только сил хватило? Одной рукой он стянул мягкий плед с кровати и накрыл Полину вместе с собой.

- Б-больно... - прошептал куда-то ему в шею осипший голос.

- Сейчас судорога пройдет, мышцы расслабятся. Потерпи, Лапушка, - прошептал в ответ Никита и обратился к Валентине Ивановне, которая заламывала руки, стоя в дверях. - Корвалолу с валерьянкой накапайте Полине. И себе тоже. И укол обезболивающий нужно сделать.

Теща скрылась за дверью и он продолжил успокаивающе баюкать Полину.

- Расскажешь, что произошло? Может ты что-то вспомнила?

- Сними! - раздался неожиданный ответ.

- Что снять?

- Фотографии сними.

Никита поднял голову и увидел несколько портретов, криво висевших на стене благодаря Полине. Остальные валялись на полу.

- Извини, мы не подумали... Просто предположили, что эти вещи помогут вернуть тебе память. Конечно все сниму.

- Я теперь уродина.

- Ну что ты такое говоришь? - возмутился Никита. - Болезнь никого не красит, но это всё пройдёт. Тебе же Сергей Николаевич сказал, что это просто вопрос времени и твоего желания заниматься.

- Я ничего не хочу. Я так устала.

Полина перестала дрожать и последние силы покинули её. Обмякшее тело привалилось к источнику тепла в виде мужского тела и не было сил даже открыть глаза. Да и не хотелось видеть следы своего безумства. Она выплеснула всю свою горечь, но замены ей не было и потому наступило опустошение.

- Вот, выпей, - сказал Никита, подавая ей стакан, принесённый Валентиной Ивановной.