- Вот и всё... - сказала медсестра, сделав укол. - Давай я тебя переверну, вот так... Завтра придет массажист и тебе станет немного полегче.

Полина поморщилась и, с трудом сделав усилие, вернулась на исходное положение. Голова немного кружилась и во рту пересохло. Пришлось снова постараться, чтобы поднять руку и жестом попросить воды.

- Держи. - подала медсестра поильник, держа его навесу. - Не торопись, чуть-чуть. Сейчас Сергей Николаевич подойдёт с обходом и всё тебе расскажет.

Словно вторя её словам в палату быстрым шагом вошёл врач. Полина смотрела, как он к ней приближается узнаваемой чуть пружинящей походкой.

- Ну как наша неспящая красавица? Сегодня определённо лучше. Правда Ольга Владимировна?

- Ваша правда, - улыбнулась медсестра, убирая поильник, и подмигнула Полине.

- Анализы неплохие, я уже посмотрел. Ну-ка, давай проверим реакцию. Пошевели пальчиками, ага... вот так... Смотри на мой палец...

Его бархатный голос успокаивал и служил для Полины проводником в этом чуждом мире. Единственным, кого она знала. Иногда ей казалось, что она переселилась в чужое тело, а ее осталось где-то там, в другой жизни. И хоть доктор постоянно повторял, что ей повезло сохранить ясность мышления, девушка сильно в этом сомневалась. Чувствовать тяжесть и боль во всем теле - весьма сомнительное удовольствие.

А ещё ей очень хотелось говорить. Так много нужно было узнать, но те звуки, которые пока удалось извлечь из горла с повреждёнными связками вряд-ли можно было назвать внятной речью. Поэтому примитивный язык жестов Полина с трудом, но освоила.

- Так... Ну что, Полина Геннадьевна, чудо наше расчудесное, будем переводить тебя в общую палату. - улыбнулся ей врач, потирая руки. - С тобой родные хотят увидеться, ждут не дождутся, когда дадим им зелёный свет.

Родные... Сердце в очередной раз тревожно сжалось и быстро-быстро затрепетало, словно загнанная в силки птичка.

- Ну что ты, разволновалась, - нахмурился Сергей Николаевич, тут же считывая кривые приборов. А она и забыла, что была перед всеми как на ладони, подключенная к множеству датчиков. - Я понимаю, что твоя память даёт сбои, но, возможно, эта встреча даст толчок и ты начнёшь вспоминать. А даже если и нет... Тебе станет легче от их поддержки, поверь. Они тебя очень любят.

Полина прикрыла глаза, и чуть отвернулась, чтобы врач не заметил слезинку, скатившуюся из уголка глаза. Её любят и ждут. Наверное, это прекрасно, вот только если бы она хоть что-то помнила. И кого-то...

***

Никита нервно выхаживал по коридору и белый халат, держащийся только на его плечах, развивался позади словно крылья. Бахилы на ногах неприятно шелестели и всё время норовили сползти. Валентина Ивановна сидела на кушетке и нервно теребила полы своего халата. С минуты на минуту их должны были пустить в отделение.

После тяжёлого суточного дежурства и нескольких выездов на происшествия, Никита чувствовал себя таким уставшим, что хотелось тоже сесть. А ещё лучше принять горизонтальное положение. Но он знал, что как только сделает это - тут же отрубится. А этого нельзя было допустить. Только не сейчас, когда до встречи с Полиной оставались считанные минуты.

Он бы соврал, если бы сказал, что не представлял этой встречи. Как она пройдет? В памяти закрепилась больничная койка и множество аппаратов жизнеобеспечения рядом. И его жена, иссохшаяся и мертвенно бледная. Только медленно вздымающаяся грудь показывала, что жизнь ещё теплилась в её теле. Изредка им дозволялось навещать её и с каждым днём Никита всё меньше находил в этой девушке любимые черты и всё чаще ловил себя на мысли, что отдаляется и чувства его притупляются. Уходят за грань вместе с ней. Оставляя грусть от несбывшихся надежд и жалость, обычную человеческую жалость к смертельно больному человеку. Как бы сильно он её не любил время меняло его чувства и отношение к ситуации.