Чтобы как-то скрасить ожидание, рассматриваю просторный кабинет, пока Роман Александрович рассматривает документы, и удивляюсь, что здесь всё довольно аскетично: необходимый минимум мебели для работы, тонкий ноут на столе, да большой плакат супергеройской тематики на стене над креслом. Очень строго и по-мужски.
— Всё хорошо, отличный отчёт, — замечает Роман, кладя раскрытую папку на стол, а я незаметно для себя выдыхаю.
— Ещё бы был не отличный. Я всю ночь его делала, из-за этого чуть под твою машину не угодила. Попробовал бы он другим быть.
Роман молчит, будто бы что-то в уме решает — какую-то сложную задачу, понятную только ему.
— Значит, ты у нас не только красавица, а ещё и умница. Учтём.
И почему-то именно эта незатейливая похвала заставляет моё сердце биться сильнее. Я всегда стремилась кому-то доказать, что всё смогу и всё сумею. Вначале родителям, потом уже самой себе. Это сидит во мне глубоко внутри, и от этого так сложно избавиться, что я даже перестала пытаться. Но порой так сложно рвать жилы, так утомительно… потому, когда совершенно посторонний человек видит во мне не только красивую картинку, но и что-то большее, становится тепло на душе.
Улыбаюсь, счастливая, а Роман складывает руки на груди и смотрит на меня пристально, изучает.
— Ты очень красивая, когда улыбаешься, снежная королева. Делай это почаще.
— Снова “снежная королева”? Уже ведь знаешь моё имя. Отчего снова?
— Ну… мне нравится. Есть в этом что-то личное и интимное. — Потирает покрытый щетиной подбородок, о чём-то размышляя. — Кстати, повторяю вопрос: кофе будешь?
— Нет, спасибо большое. Я ночью несколько переборщила с кофе… наверное, неделю его пить не смогу.
— Ночью, значит? — усмехается и снова потирает свой подбородок. — Ночью нужно с сексом перебарщивать, а не с кофеином.
— Спасибо за ценный совет. Очень важно было услышать его именно сейчас и именно от тебя.
— У меня много таких в загашнике.
— И все о сексе?
— Практически, — Рома смеётся и, обойдя стол, наклоняется над ноутом и распахивает его крышку. Пару мгновений он что-то печатает на клавиатуре, а я поднимаюсь с места. Надо возвращаться на работу, потому что всё, что нужно, я уже сделала.
— Так, я отправил письмо твоему шефу. Сегодня, значит, как и планировали, подпишем все документы.
— Это замечательно, — говорю вполне искренне и делаю шаг в направлении выхода.
— Уже уходишь? — интересуется, за один длинный шаг сокращая расстояние между нами. От его близости я почти задыхаюсь, а терпкий аромат мужского одеколона щекочет ноздри.
Мой нос упирается ему в грудь, и я отступаю назад.
— Мне пора на работу.
— Похвальное рвение.
Я не вижу его лица, но почему-то кажется, что он сейчас улыбается.
— Я бы отвёз тебя, но перед подписанием документов нужно сделать пару важных дел. Прости.
— Не нужно извиняться, Роман Александрович, — поднимаю голову и убеждаюсь, что он действительно улыбается, — вы же не обязаны.
— Думаешь, если я твой новый начальник, то нужно сразу выкать и бить поклоны? У нас в фирме никто никому не выкает, у нас свободные отношения.
Все его слова будто бы имеют под собой иной смысл. Или мне просто так кажется?
— Всё, я поехала, — выдыхаю, а Роман не удерживает меня. И это хорошо, так я хотя бы думать снова смогу нормально.
— Ксения, — окликает меня, когда до выхода остаётся один шаг, — до вечера.
— В каком смысле?
— У Олега Борисовича все детали уточнишь, он в курсе, — хитро улыбается, а я сбегаю, чтобы не найти повода задержаться ещё хоть на мгновение.
9. 8. Ксения
В автобусе не хватает кислорода, и я кое-как пробираюсь к распахнутому окну, чтобы подышать свежим воздухом. Высовываю немного голову, а кто-то напирает сзади с такой силой, что меня буквально впечатывает в тёплую стену. Ещё немного и меня точно расплющит, слово даю.