– Батюшка Елмаш всегда так делал, – смущенно ответил Лишний. – Для того мне и жизнь сохранили, чтобы я был щедрым источником жизни для него и всей семьи. После каждого чародейства меня звал… А теперь ты – мой хозяин…

– Ах, вот как!

Нойде вспомнилась чуть живая женщина на лавке. И ее муж, волхв Елмаш, подзывающий к себе безответного лишнего близнеца.

«Я знаю, кто пойдет за Кромку. На такой случай его и приберегали…»

– Значит, ты привык отдавать жизненные силы родичам…

– Да, хозяин. Заболевшим, ослабшим – всем, кому батюшка Елмаш скажет. А на что я еще-то годен?

– Выносливый ты парень, я гляжу. Крепкий…

– Так я готов… Ты ранен, тебе плохо, я же вижу! Можно даже и кровь не пускать – просто возьми меня за руку и пей…

– Сгинь с глаз, межеумок!

Лишний поглядел на хозяина с удивлением и обидой. Отряхнулся и пошел к костру, где уже грозилась выкипеть похлебка.

Нойда отвернулся, сопя от гнева. Вархо молчал, посмеиваясь.

«А вот и гости! – встрепенулся равк. – Слышишь плеск?»

Нойда поглядел в сторону реки и увидел, как в их сторону по воде движется черное пятно.

– Лодка, – пробормотал он. – Мужик гребет. Баба боится.

«Все они тебя поначалу боятся…»

– Она не меня боится. Послушаем, что скажут.

Плеск становился отчетливее. Вскоре лодка уткнулась в берег. Двое поднялись по склону, остановились в отдалении от костра, низко поклонились.

«Будем биться об заклад? – вкрадчиво спросил Вархо. – Приворот или порча? Я за приворот! Ставка – три капли твоей крови!»

– Отвяжись. – Нойда сделал просителям знак подойти поближе.

Женщина – средних лет, небедно одетая – выглядела очень взволнованной, мужик помладше годами держался настороженно.

– Мир тебе, лопарский колдун! – произнес он, отдав малый поклон. – Поздорову ли добрался? А мы тут к тебе…

– Плохи дела у нас, колдун! – перебила его баба. – Помоги нам! Все от нас отказались, на тебя одна надежда…

– Что стряслось-то? – спросил нойда.

– Да у нас…

– Я скажу, ты только крыльями хлопаешь, – сурово одернул женщину ее спутник. – Болеет тут у нас девка одна. Да такая у нее болезнь, какой никто еще на людской памяти не болел. Мы сперва диву давались, а теперь уже думаем, не сняться ли всей деревней из этих мест да не переселиться ли куда подальше…

Нойда пристально посмотрел на мужика.

– А кто тебе эта девка?

Прежде чем тот успел рот открыть, вперед выступила женщина.

– Дочка это моя, колдун! А вот он, который меня привез, – мой младший брат.

– Что же ты сама пришла о дочери просить, величавушка? – прищурился нойда. – Муж-то где? Или это не его дочка?

– Да ты что такое мелешь, колдун?! – возмутилась баба. – Как не его? Я уж двадцать лет за кузнецом честно живу!

– Тогда где муж? Тоже болеет? У вас там что, моровое поветрие?

– Типун тебе на язык! Нет никакого поветрия!

– Креслав не знает, что водимая здесь, – вмешался мужик. – Мы тайком прибежали.

Нойда явственно услышал тихое хихиканье Вархо.

«Так вот кого она боится!»

– Супруг у нее хороший, – сказал мужик. – Елица сперва предложила ему пойти к тебе на поклон вместе. Мы ведь о тебе наслышаны, лопарь. Все уже знают, как ты в Шурмани извел злого арбуя, что людей заколдованной рысью травил… Но Креслав и сам к тебе не пошел, и жене запретил.

– Почему? – с любопытством спросил нойда.

– Сказал, сам справится. Они ведь, кузнецы-огневеды, из непростого рода. Дед его огненных духов заклинал, мать ведуньей была… Креслав и сам кое-чего может. Говорит, зачем нам лопарь? Только хуже сделает…

– Так и сказал? А ты все равно сестру привез? Что ж ты, против зятя пошел?

Просители переглянулись.