. Поэтому летом я мажусь солнцезащитными кремами. Я время от времени хожу к дерматологу и сдаю пробы кожи на анализ. Детей раньше пускали бегать по пляжу нагишом, а теперь одевают в защитные костюмчики. Мужчины, которые раньше работали на солнцепеке голыми по пояс, теперь надевают рубашки и стараются найти тень. Мы научились жить с этой угрозой, мы изобрели способы борьбы с ней, вплоть до жизни в темноте. С солнцезащитным кремом или без него, мы должны уберечь то, что осталось. Все еще хватает озона, и он по-прежнему исправно несет свою службу. Для окружающей среды было бы гораздо лучше, если бы мы перестали ездить на автомобилях, однако этого не случится, разве что нас смоет приливная волна или произойдет еще какая-нибудь катастрофа. Честно говоря, я думаю, что скорее люди станут жить при луне, чем откажутся от автотранспорта. Кардинально измениться не получится, многие проблемы решить не удастся, однако перемены все же необходимы.

Вероятнее всего, депрессия сопутствует человеку с того самого момента, как он стал разумным существом. Возможно, она существовала и раньше, и обезьяны, крысы и даже осьминоги страдали ею еще до того, как первые гуманоиды отыскали путь к своим пещерам. И конечно, симптоматика нашего времени не так уж отличается от того, что Гиппократ описал примерно 25 столетий назад[32]. Ни рак кожи, ни депрессия не являются изобретениями XXI века. Как и рак кожи, депрессия как болезнь распространилась в последнее время в силу совершенно определенных и понятных причин. Так перестанем же закрывать глаза на цветущие все более пышным цветом проблемы. Факторы уязвимости, трудно различимые в предыдущие эпохи, ныне разрастаются в клинические случаи. Не стоит довольствоваться решением сиюминутных проблем, надо искать пути их устранения, чтобы они не завладели нашим мозгом. Растущее распространение депрессии, вне всякого сомнения, есть следствие современных условий жизни. Темп жизни, технологический хаос, взаимное отчуждение людей, разрушение традиционной семьи, одиночество, ослабление безусловных ценностей (религия, мораль, политика, общество – все то, что придает смысл жизни и руководит ею) становятся катастрофическими. К счастью, мы изобрели способы сосуществовать с этими проблемами. У нас есть медикаменты, чтобы справляться с органическими нарушениями, и приемы терапии, направленной на преодоление эмоциональных проявлений хронической болезни. Депрессия – это цена, которую приходится платить за наше общество, однако она не разрушительна. У нас есть психологические эквиваленты солнцезащитным кремам, бейсболкам и тени.

Но располагаем ли мы эквивалентом движению за охрану окружающей среды, что-либо, что компенсирует разрушение социального озонового слоя? Такие методы лечения, которые не позволят игнорировать то, от чего лечат? Нам следует как следует испугаться статистики? Что же следует делать? Иной раз кажется, что распространение болезни соревнуется в скорости с изобретением новых методов лечения. Очень немногие хотят или могут отказаться от современности в мыслях, еще меньше готовы отказаться от современных материальных благ. Однако, чтобы остановить социально-эмоциональное загрязнение среды, нужно начинать с малых дел. Надо искать веру (во что угодно: в Бога, в себя, в других людей, в политику, в красоту, да хоть во что-нибудь) и конструкцию. Надо одолеть поражение в правах мировой радости – и ради масс, и ради привилегированных людей, утративших мотивацию в жизни. Надо развивать дело любви, надо учить этому. Надо улучшать обстоятельства, приводящие к чудовищному уровню стресса в обществе. Надо восставать против насилия и, возможно, против его проявлений. И это не сентиментальные общие слова, это не менее важно, чем призыв спасать дождевые леса.