И вновь, перебивая, с места, громким шёпотом, без улыбки подсказал всё тот же майор Бердников.

– Маузер…

Полковник Ульяшов запнулся, обидчиво скривился.

– Может, хватит, товарищ майор, нас знакомством с поэзией пугать, а? Неймётся? Взыскания захотели?

– Никак нет. Вырвалось!

– Вот я и говорю, не умеете себя вести в присутствии старших офицеров… У вас настроение хорошее, я вижу, да? Я испорчу. Предупреждаю: ещё раз вырвется что-нибудь подобное, получите дисциплинарное взыскание… Все… Понятно?

– Так точно, товарищ полковник.

Ульяшов кивнул головой и продолжил совещание.

– Повторяю… Вам слово, товарищ дирижёр. Пожалуйста… Лейтенант Фомичёв вскинулся.

– Я? – Он не ожидал, Так не договаривались, и вообще… – Товарищ полковник, я же не…

Ульяшов подбодрил.

– Смелее, смелее! Расскажите командирам, своим товарищам, их задачу… на ближайшие хотя бы дни… день два… Как вы видите.

Дирижёр оркестра, лейтенант Фомичёв поднялся, поправил китель, прокашлялся.

– Пока ещё… гха-гхымм… так сказать… эээ… Ульяшов по-отцовски подбодрил.

– Ну-ну, так-так, поподробнее. Вы же у нас управляете всей этой Мельпоменой, вам и, как говорится, и командовать. Мы – ваши руки, мы – исполнители. Вы главное нам скажите: С чего мы начнём, что нам нужно делать?

Прервём в этом месте стенограмму совещания, не будем смущать читателя армейской спецификой, заметим главное: часть офицеров на проблему смотрела, скажем, недостойно весело: «а как со службой?», «кто платить будет?», «где брать танцоров, которым «бейтсы» не мешают?» Полковник Ульяшов понимающе усмехался, слушал, не перебивал, рукой указывал на дирижёра:

– Вот… товарищ дирижёр нам сейчас и доложит.

Лейтенант растерянно мялся, не знал что говорить…

– А почему я? Я же не начальник штаба, я начальник оркестра, дирижёр.

– Вот и расскажите нам, – настаивал ведущий совещания. – Как именно мы практически будем выполнять вами поставленную задачу. Нам интересно.

Все видели, как трудно было дирижёру выкручиваться.

– Эээ… значит… музыканты сейчас вернутся… мы их отзываем… тогда и… Это первое. Параллельно, наверное, проведём кастинг талантов, отбор, значит… этих… танцоров, певцов, музыкантов, и что там ещё у нас откроется.

Кто-то из зала лейтенанта весело, репликой, прервал.

– Создадим инкубатор звёзд, да, товарищ дирижёр, как на ТиВи?

Ульяшов резко одёрнул выскочку.

– Что за неуместные шутки из зала? Это опять вы там у нас дисциплину нарушает, товарищ майор, да? Ага! С вас, значит, с вашего дивизиона и начнём… Вы – первый кандидат. Товарищ дирижёр, отметьте. Продолжайте, товарищ дирижёр, мы вас слушаем…

Дирижёр всплеснул руками.

– Вот… Я всё сказал.

Ульяшов поблагодарил.

– Отлично. Коротко и ясно. Резюмирую для всех: серьёзное дело нам, товарищи, предстоит. Готовимся, значит, к кастингу. Все свободны.

Торопливо дёргая поднятой рукой, майор Суслов укоризненно смотрел на Ульяшова.

– А я?! Разрешите мне слово.

– А, да-да, всем одну минуту, – остановил офицеров полковник. – Пожалуйста, товарищ майор, только коротко, людям работать надо.

– Есть, коротко.

– Тише, тише, товарищи офицеры, совещание не окончено. Присядьте.

Хлопая крышками сидений, командиры нехотя вернулись на места. Суслов сообщил весомо и с нажимом.

– Я коротко. О том, что мы кого-то должны победить, об этом говорить в подразделениях и дома на кухнях не надо… Можно сообщить только одну мысль: ищем таланты, мол, и всё… – Выделяя слова, майор с нажимом подчеркнул. – Всем-нам-так-будет-лучше, товарищи офицеры… – И пояснил. – Чем меньше о нас – кто не надо! – знает, тем нам лучше. У меня всё.