Об этом он мог и не говорить. Все в полку помнили, и генерал тоже. И оркестр прославился, и полк в целом, и генеральское звание Золотарёв досрочно получил именно от Верховного, с подачи Министра обороны, естественно, или наоборот. Но это не важно. Важно, что полк знают, полк на виду, полк на «карандаше».

Золотарёв слабо махнул рукой.

– Ну, не знаю, не знаю. Словно поленом по голове. Хмм… Слово он дал. Огорошил ты меня с утра, товарищ полковник. Прямо наповал. Зачем нам всё это? К чему? Голова кругом! – Генерал поднял на заместителя глаза, строго произнёс. – Ладно, хрен с тобой, но если мы, то есть ты, провалишь, тебя не только в Швеции узнают, но и в Тмутаракани тоже. Причём, командиром роты – не более. Я обещаю… – Подумав, вновь усмехнулся. – А меня – твоим заместителем. – Ульяшов не успел отреагировать, как в голосе генерала услышал неожиданную весёлость. – О! Слушай! А почему и нет! Я же буду в отпуске – чуть не забыл! – я же в отпуске, уже… В от-пус-ке! Меня нет в полку. Нет! Я уехал! Это же всё решает, товарищ полковник. За меня же ты остаёшься по учёбе и дисциплине, Колесов по боевой… Тебе и решать… твои проблемы. Если не получится – я ничего не знаю, я не слыхал. Так что, дерзай. Разрешаю.

– Неужели?! Да я… Да без проблем, товарищ генерал. Разрешаете? Поздравляю. Мы этим авиаторам быстро мажор в минор завернём… Они у нас… Оркестр им быстро ласты склеит… Главное, что вы не против. Я знал, что вы поддержите. Вы… всем генералам генерал… Я им так и сказал, авиаторам этим… Спасибо. Я с начштаба… Да мы с ним… Мы с оркестром… Вот, чёрт, попал!

Генерал отреагировал на последнее.

– Вот именно! – Сурово выговорил он, указывая на виновника пальцем. – Только не ты один попал, а мы все: и ты, и я, и весь полк… По твоей милости.

– …глупости. – Поправил заместитель.

Генерал отмахнулся.

– В данном случае одно и то же.

– Виноват, товарищ генерал, больше не повторится. А можно вопрос: в оркестр мы вместе сходим, пока вы ещё здесь, в полку, или я один… потом?

– В оркестр? – генерал внимательно взглянул на заместителя, в глазах появились смешинки. – Хороший вопрос, Лев Маркович… Хоть сейчас, хоть потом… Они давно, наверное, ушли. Тоже в отпуске.

Ульяшов побледнел.

– Как… – забывшись, вскричал он. – Они в отпуске? Они тоже?! Двадцать девять дней же осталось, двадцать девять!

– Да, – спокойно подтвердил генерал. – Хоть двадцать девять, хоть два… Чего им здесь делать? С сегодняшнего дня. Смотр отыграли, я попрощался с ними и всё. Ищи ветра в поле. Страна большая.

Ульяшов не мог поверить.

– Они… Все?!

– Контрактники естественно все, – пожал плечами командир. – А срочники… Ульяшов упал на стул.

– В отпуске… Они в отпуске… Я умру! – тупо повторял он. – Кошмар! Им нельзя… Нет, им нельзя… Товарищ генерал, их нельзя отпускать, их надо вернуть… Без них не форс-мажор получится, без них… Заявляю: я на диете, мне нельзя… Я не смогу пари съесть… Ужас! Кошмар! Что делать, что делать?! Полный… Мне будет полный…

Генерал смотрел и откровенно наслаждался.

– Так и я говорю, полный тебе форс-мажор будет… Я-то уже в отпуске. Меня нет. Тебе и решать. Решай, выкручивайся.

Обхватив голову руками, Ульяшов раскачивался на стуле, почти так же, как и генерал несколько раньше.

– Я представляю что будет! Представляю! – в отчаянии бормотал он. – Через двадцать девять дней. Уже через двадцать девять.

Генерала вдруг рассердился.

– Чего ты представляешь? Чего раскис? Ты же слово офицера дал… За всех нас, значит, дал… двадцать девять у него, понимаешь, и за меня получается тоже. А я не привык, чтобы меня, генерала, наши войска… назад, понимаешь, пятиться… Только вперёд… Вперёд! Понял? И тебе советую…