Поллианна просияла:

– Вот именно, сэр. Я так и знала, что вы не знаете. Поэтому я вам и сказала.

– Да… – начал было он, но неожиданно умолк, вдруг поняв смысл ее слов. – Э? Что?

– Я говорю, что именно поэтому я сказала вам, чтобы вы заметили, что солнце светит и все такое. Я знала, что вы этому обрадуетесь, если только остановитесь и об этом подумаете. А то было ни капельки не похоже, что вы об этом знаете!

– Ну, из всех детей!.. – воскликнул Мужчина и беспомощно махнул рукой. Он двинулся вперед, но, сделав два шага, обернулся, по-прежнему хмурясь. – Послушай, почему бы тебе не найти для беседы кого-нибудь в твоем возрасте?

– Я была бы рада, сэр, но Ненси говорит, что здесь в окру́ге нет детей. Но все равно я не очень огорчаюсь из-за этого. Я люблю взрослых не меньше; может быть, даже больше, потому что я очень привыкла к дамам из благотворительного комитета.

– Хм! Дамы из благотворительного комитета, ну и ну! Ты что же, принимаешь меня за одну из них? – Губам Мужчины уже угрожала улыбка, но гневный взгляд все еще старался удержать их в узде мрачного недовольства.

Поллианна добродушно засмеялась:

– О нет, сэр. Вы ни капельки не похожи на даму из комитета… хотя, разумеется, вы ничуть не хуже… может быть, даже лучше, – с вежливостью поспешно добавила она. – Знаете, я уверена, что вы гораздо милее, чем кажетесь внешне.

Из горла Мужчины вырвался какой-то странный звук.

– Ну, из всех!.. – воскликнул он опять и, не окончив фразы, повернулся и зашагал дальше.

При следующей их встрече он взглянул ей в глаза с насмешливой прямотой, которая, как подумала Поллианна, придавала его лицу действительно милое выражение.

– Добрый день, – приветствовал он ее несколько чопорно. – Вероятно, мне лучше сразу сказать, что я знаю о том, что солнце сегодня светит.

– Но вам даже не нужно мне этого говорить, – кивнула Поллианна радостно. – Я, как только вас увидела, сразу догадалась, что вы знаете!

– О, неужели?

– Да, сэр. Я увидела это по вашим глазам, понимаете… и по вашей улыбке.

– Хм! – проворчал Мужчина, проследовав дальше.

После этого он уже всегда отвечал Поллианне и даже часто заговаривал первым, хотя обычно ограничивался тем, что говорил: «Добрый день». Однако даже это казалось большим сюрпризом для Ненси, которой однажды случилось, прогуливаясь вместе с Поллианной, услышать это приветствие.

– Боже мой! Поллианна! – ахнула она. – Этот человек заговорил с тобой!

– Да, он всегда говорит… теперь, – улыбнулась Поллианна.

– Всегда! Господи!.. Ты знаешь, кто… он… такой? – спросила Ненси.

Лицо Поллианны омрачилось, и она отрицательно покачала головой.

– Я думаю, он забыл мне сказать в тот день. Понимаешь, я ему представилась, а он мне – нет.

Ненси широко раскрыла глаза.

– Но он никогда ни с кем не говорит… уже много лет, я думаю. Только когда бывает вынужден… по делу или что-нибудь в этом роде. Это Джон Пендлетон. Он живет один-одинешенек в большом доме на холме Пендлетон-Хилл. У него даже кухарки нет, и три раза в день он ходит есть в гостиницу. Я знаю Салли Майнер, официантку, которая его там обслуживает. Так она говорит, что он едва открывает рот, чтобы сказать, чего он хочет поесть. По большей части ей просто приходится угадывать – только бы это было что-нибудь дешевое! Этого он может и не говорить, она без слов знает!

Поллианна понимающе кивнула:

– Я знаю. Приходится обходиться чем-нибудь подешевле, если ты бедный. Мы с папой часто обедали не дома. Обычно мы брали бобы и рыбные тефтельки. И мы обычно говорили друг другу, как мы рады, что любим бобы… то есть мы говорили это тогда, когда смотрели на жареную индейку. Понимаешь, она стоила шестьдесят центов за порцию! А мистер Пендлетон любит бобы?