Соответственно, с учетом данных предпосылок, разговор о переходе из «исторической колеи» на рельсы инновационного развития для России означает, прежде всего, ответ на вопрос: как, используя социокультурные особенности и все имеющиеся социальные, политические, географические и иные преимущества, понимая сильные и слабые стороны, в том числе и исторического наследия и социокультурной динамики, обеспечить переход к модели органического инновационного роста и построения инклюзивных институтов в обществе, экономике и политике?

Неоспоримый тезис состоит в том, что, во‐первых, как механическое заимствование институтов и порядков, так и «авторитарно-мобилизационный рывок» не способны вывести Россию из институциональной «колеи», а лишь углубят ее. Во‐вторых, наличие геополитической субъектности является безусловной предпосылкой того, что запущенный модернизационный процесс и переход на рельсы инновационного развития не будут «подстрелены на взлете». В‐третьих, особая роль в реализации модернизационного перехода (в силу исторических причин) будет принадлежать государству как основному и наиболее сильному институту, но не только, а в отдельных вопросах – и не столько государству.

С учетом этих предпосылок, «веер возможностей» здесь можно обозначить следующим образом.

Первое. Полноценные инклюзивные общественные институты по-настоящему возможны только в «Центре» мировой экономической системы, для которого полупериферия и периферия выступают донорами экономических потоков и источником перераспределения благ. Именно это обеспечивает возможности концентрации капитала и последующего «немобилизационного» типа развития с опорой на инвестиции, а не на принуждение. В этом смысле говорить о переходе к полностью инклюзивной системе развития возможно, по всей видимости, не ранее следующего географического перемещения «Центра» мировой экономической системы. Важнейшей возможностью участия России в создании нового «Центра» мировой экономической системы станет следующая промышленная и научно-техническая революция. В этом плане у России есть ряд высококонкурентных преимуществ – от наличия собственной фундаментальной научно-теоретической базы и индустриального задела до социокультурно укорененной творческой креативности. В этом смысле весьма перспективные развороты могут последовать за тезисом «все, что плохо делают русские, хорошо делают роботы»79. Очевидно, что цифровая и робототехнологическая революция в промышленности будет историческим шансом для России.

Второе. В условиях глубоко укоренившейся традиции ориентации общества и государства на экстрактивные институты «социально-инженерной» задачей становится институциональная рекомбинация общественно-политической системы. В долгосрочной перспективе безусловно необходима перестройка политических институтов с логики экстрактивной на инклюзивную, переход от логики «закрытого» порядка к логике «открытого». Однако прямое заимствование инклюзивных институтов, политическая либерализация ради либерализации – и это неоднократно доказывалось историей и современностью России – приводят не к укреплению общества и политической системы, а к фрагментации и обострению конкуренции между радикальными силами. В силу этого особую роль должны играть транзитные, или переходные, институты. Соответственно, большие возможности открываются с построением особых институционально-гибридных структур, которые должны работать в средовой логике и формировать благоприятную для полноценного запуска инклюзивных институтов социальную среду. С учетом отечественной исторической традиции здесь многое зависит от государства и воли политической элиты. Безусловно, справедливое критическое замечание будет связано с тем, что первое время характер таких институтов может быть