— Дорогая… — Илона подошла к дочери, стоявшей у сервировочного столика, где официанты разливали чай. — Хотела тебя предупредить, что о вас с Дереком уже поползли слухи…

— Да? – Веро взяла чашку и отошла к окну. — И какие же?

— Что вы слишком много времени проводите вместе. Эдвард сказал, что он недоволен этим. Он считает столь явное сближение неприличным.

— Милая мама, передай, пожалуйста, дяде, что он может не беспокоиться за свою честь, дорогая. Моя же – не его ума дело.

— Детка, прошу… Он все-таки глава клана.

— Да? А у меня ощущение, что всем руководит Тереза.

Она бросила взгляд в сторону жены дяди (которую никак не могла заставить себя назвать тетей), явно пытающейся по губам прочесть их разговор. Та стояла в окружении женщин из своего благотворительного общества. Вероника вдруг осознала, что там нет ни одного дракона, все эти женщины были просто людьми, которые начали стареть и были слишком озабочены потерей своей красоты.

Жены богатых людей, они от нечего делать занимались благотворительностью и даже достигли на этом поприще некоторых успехов, во всяком случае, они гордо раз в месяц рассылали всем, кто жертвовал в их фонд деньги, пухлые конверты с фотографиями людей, спасенных от смертельных болезней. Веро даже не открывала эти письма, полагая, что благотворительность не подразумевает благодарности от тех, кому она помогла. Илона перехватила взгляд дочери:

— Ника…

Та почувствовала легкое раздражение.

— Мама, перестань. Ты прекрасно знаешь: Тереза просто одержима идеей, что я обязательно должна выйти замуж за Винса. Не знаю, кто вбил ей это в ее пустую голову, но… — Поняв, что говорит резко, она поставила чашку на стол так, что напиток расплескался, и на скатерти появилось темное пятно, и виновато посмотрела на мать. — Извини, день был утомительным, и я лучше пойду. Тем более Шарль уже стоит в дверях.

Помахав мужчине рукой, она стремительно вышла из комнаты и, желая слегка успокоиться, вновь прошла в любимый дворик. Запах табака и мерцающий огонек сигареты вызвали невольную улыбку.

— Снова вы! Смотрю, вам здесь понравилось?

— Так и знал, что вы придете сюда!

— Только не говорите, что вы ждали меня! – фыркнула девушка.

— Ждал? Нет. — Дерек покачал головой и добавил: — Но надеялся, что вы придете…

— Зачем?

— — Хотел поблагодарить вас и извиниться за свою несдержанность за ужином.

— Ничего страшного, — пожала плечами Веро. — Берти тоже не любит вспоминать о войне. Знаете, я думаю, что все эти его женщины – лишь способ забыться.

— — Это не помогает, как и алкоголь.

Фон Эйсен криво улыбнулся и затушил сигарету.

— Вы пробовали?

— Нет, но видел своих однополчан. Мы иногда собираемся вместе. Те, кто остался…

Они замолчали, каждый думая о своих потерях. Вероника подняла голову. Звезды были совсем близко, стоило лишь распахнуть крылья… Чтобы избавиться от наваждения, она спросила первое, что пришло на ум:

— А что помогает?

— Не знаю. — Он как-то странно посмотрел на нее. — Возможно, ничего… Уже поздно. Я провожу вас?

— Конечно.

В полном молчании фон Эйсен довел девушку до лестницы на второй этаж и ушел. Веро поднялась к себе и еще долго ворочалась на узкой жесткой кровати, пытаясь прогнать скверные воспоминания и уснуть.

На следующий день она встала с первыми лучами солнца и с досадой посмотрела на ясное небо. Еще один день жары. Вздохнув, она оделась и спустилась в холл, где уже собрались охотники. Красные, оливковые и черные рединготы пестрели перед глазами. Гул голосов смешивался со звоном шпор о каменный пол, во дворе непрерывно лаяли собаки. Эдвард стоял у дверей. Он, казалось, помолодел, его лицо светилось от радостного предвкушения. Веро встретилась с ним взглядом и невольно улыбнулась азарту, горевшему в его глазах.