Чувствую, как внутри разливается холод.

- Да вы заколебали уже! – почти кричу я. – То не делай, так не сиди, не кури, пиво не пей! Я, блин, у вас в гостях, а не в тюрьме!!! И кто такая эта Карина? И почему они с мамашей-манекюршей ждут тебя в гости? – я не уверена, это моя природная наглость выступает на первый план или интуитивно начинаю действовать как в поговорке, что лучшая защита – это нападение.

- Это не твое дело, - отрезает Дмитрий и распахивает передо мной дверцу.

- Не мое? – я и сама это знаю. - А может, это очередная твоя подружка? Может, ее мамашка специально меня выкрасила как болонку на параде, а?

Чувствую, что не просто попала в точку. Я довела Диму до очки кипения!

Его щеки покрываются румянцем, а после вспыхивают и идут багровыми пятнами.

Вжимаю голову в плечи, ожидая очередного урагана страстей.

Вот только где-то совсем глубоко внутри щемит тоска. Почему? Что это?

Карина! Карина, его очередная… Кто? Девушка? Игрушка? Или может что-то большее?

Почему мне не плевать?

За последнее время я изучила почти весь спектр Диминых эмоций: гнев, ярость, презрение, недоумение, злость. Вот только я больше ни разу не видела на его лице восхищения, как в ту далекую ночь…

Блин, да что со мной? На хрен мне его восхищение!

- Екатерина, ты никогда не задумывалась, что твои поступки могут бросать на нас тень? – он говорит тихо и почти спокойно. Вот только я все равно слышу звенящий металл.

Поднимаю на него взгляд.  Его глаза мечут молнии. На щеках ходят желваки, но он изо всех сил пытается сохранить спокойствие. Мне даже кажется, что я слышу усталось в его голосе.

- Тень? На вас?

- Да. Твоя потасовка на вокзале была снята на камеры мобильных телефонов, знаешь сколько мне пришлось заплатить, чтобы эти видео не увидел весь интернет?

Отрицательно качаю головой.

- А твои снятые кроссовки в нашем подъезде? Знаешь, с какими глазами мне пришлось оправдываться перед охранником?

Продолжаю качать головой.

- Он сделал вид, что поверил. Но половина дома косятся в нашу сторону, стоит тебе выйти из квартиры! Богатые люди, Катя, тоже любят сплетни, особенно, когда они касаются еще более богатых или влиятельных людей…

- Так вы влиятельные?

- Это все, что ты услышала? – он ревет от бешенства. – Катя, ты неисправима!

Он подхватывает меня под руку и тянет к машине.

- Хватит, поиграли. Завтра ты вернешься домой!

- Домой? – голос не слушается меня. Я шепчу.

- В Смоленск!

Черт…

- Ты не сделаешь этого, - в моем голосе звенят слезы.

- Нет? Почему это? Ты только и делаешь, что выкидываешь фокусы!

- Я не виновата…

- Нет? Это не ты курила и запустила систему тушения пожара у нас в квартире?

Это была я.

- Это не ты играешь по ночам с прислугой в карты на деньги? И мухлюешь!

- Я не мухлюю, - вот сейчас даже обидно стало.

- А мне приходится утром возвращать своим работникам проигранные тебе деньги!

Ни фига себе!

-  Или это не ты воруешь мое пиво из холодильника? – его глаза сверкают, а плечи расправляются.

Сейчас он похож на темного ангела возмездия.

Я сжимаюсь.

Мимо нас проходят люди, оборачиваясь и косясь любопытными взглядами.

- Я не…

- Ты знаешь, что значат сплетни среди таких как мы?

- Позор… - шепчу я.

- Нет! Это наша слабость! Ты – наша слабость.

Я поднимаю взгляд на него, надеясь услышать о себе что-то хорошее.

- И позор! – припечатывает он. – Сегодня была последняя капля. Маргарита Михайловна уже через двадцать минут обзвонит всю Москву с историей о чудной внучке Нелли Эдуардовны. Это провал.

- Мне все равно, - пытаюсь проглотить слезы.

- А мне нет! Знаешь, как тяжело возвращаться на родину, на которой никогда не был? А моя мама? Ты подумала о ней? Она уезжала больше тридцати лет назад из совсем другой страны. В Англии она жила среди аристократов и вела дела со старинной знатью. А здесь! Здесь все эти воротилы вырвались из грязи в князи за сутки, за месяцы, а строят из себя неизвестно что! Знаешь, каково это налаживать отношения с теми, кто готов взять твои деньги и тут же  обсудить тебя за твоей же спиной? Знаешь, как сложно в ее возрасте выстраивать все с нуля?