– Да уж, две стороны одной медали, – пробормотал Кир, потирая подбородок. – Что ж, получается, что мы все же враги и лишь иногда наши интересы совпадают.

– Если вам так хочется, – дернул плечами аграск. – Хотя наша вражда – это следствие цепочек случайностей и некомпетентности некоторых агентов влияния. Поверьте, в Единстве есть множество рас, что добровольно приняли идеи Плетения без всяческих мер корректировки. А знаете почему? – он ткнул указательным пальцем в сторону раскопа. – Раумы – древняя могучая цивилизация. Мы действительно мало что знаем о них, но что нам точно известно, так это то, что именно благодаря им живы все мы.

– Что вы имеете ввиду? – спросил Кирилл, окидывая взглядом древние руины.

– Лучше один раз увидеть, – уклончиво ответил Таврис.– Для вашего корабля это не так далеко. Я дам координаты и сопровождающих. И очень надеюсь, что когда вы вернетесь, то мы станем чуть меньше врагами и чуть больше друзьями.

Кирилл растянулся на кровати, закинув руки за голову и бродя рассеянным взглядом по матово-белоснежным глубинам потолка. Лаймалин пристроилась рядом, лежа на животе и болтая в воздухе ногами. Развернув перед собой плоскость вирткниги, она почти с пулеметной скоростью перелистывала её страницы, лишь изредка включая визуализацию, дабы просмотреть как компьютер смоделирует героев и особо понравившиеся сцены.

– Черт, шардзым и едрён батон в одном флаконе, – бросил Кирилл, резко садясь и ероша волосы.

– Ты это о чем? – поинтересовалась Лайм, не отрывая глаз от книги.

– Об этом чертовом Хранителе, только всё больше запутал.

– А, по-моему, все в пределах расчётной парадигмы, нечто такое ведь наши аналитики и предполагали, – сказала Лайм, переворачиваясь на спину и обольстительно потягиваясь всем телом. – Другое дело, не сказал ли он то, что мы хотели услышать?

– С этими тхала ничего нельзя сказать уверенно, – усмехнулся Кир и плюхнулся обратно на кровать, притягивая к себе притворно испуганно взвизгнувшую жену.

Их руки и ноги переплелись, губы слились в поцелуе, а мгновения неутомимо слились в минуты счастья и единения, наполненные до краев негой и теми чувствами, что можно высказать лишь близостью обнаженных тел. Моменты счастья – их счастья, только их, только её…. Лайм улыбнулась, пробегая кончиками пальцев по плечу мужа, впитывая всей своей сущностью его взгляд полный восхищения и молчаливого признания и одновременно с неким испугом ощущая таящуюся где-то в его глубине усталость, словно от некогда взятого на себе непосильного груза.

– Не стоит нести на себе все бремя этого мира, – прошептала она, проводя рукой по волосам. – Поделись со мной.

– Я бы рад, но оно мое, – ответил Кирилл, перехватывая её руку и поднося к своим губам. – Однако, спасибо за предложение.

– Дурачок, – рассмеялась Лайм, вырвав руку и легонько щелкнув его по носу. – Если я с тобой, то оно уже наше.

– Вот вредина.

Кир попытался обхватить жену руками, но та ловко увернулась и, соскочив с кровати, встала по другую её сторону, уперев руки в боки, показывая кончик языка, прекрасная в своей вечно юной наготе.

– А можно и мне к вам присоединиться?

Позади Лаймалин возник вихрь золотых огоньков, быстро сформировавшийся в рыжеволосую девушку, облаченную в воздушный пеньюар, который только формально скрывал обводы её гибкого тела.

– Сгинь, призрак дома моего, – буркнула в ответ Лайм, скосив глаза.

– И не подумаю.