И теперь с ним будут беседовать совсем по-другому. Льюиса тоже забрали в участок, как ценного свидетеля. Хотя, подозреваю, при этом его все равно будут держать в камере поблизости от хозяина — к сожалению, на этот счет законы пока не изменились.

Мы же с Ванессой, созвонившись с Лайзой и уточнив, что все в порядке, и Абраз покинул наш центр задолго до его закрытия, тоже отправились домой. До конца рабочего дня оставалось минут пятнадцать, смысла ехать в центр уже не было.

— Ты целителям показала ранение? — спросила орчанка, когда мы уже вылезли из кареты на перекрестке наших улиц.

— Как-то не до того было. Да ладно, меня вскользь задело, ты же видела, ничего страшного. И без целителей обойдусь, — ответила преувеличенно бодро, стараясь не морщиться.

Ванесса смерила меня недоверчивым взглядом, покачав головой.

— Знаешь, смотрю на тебя, вроде умная девка, а временами ведешь себя как полная дура. Позвонила бы брату. Пусть не хочешь видеть его зазнобу, так просто его помощью воспользовалась бы — лекарь как-никак…

— Сама разберусь. До завтра. — Сама знаю, что отреагировала излишне резко, но это слишком больная тема для меня.

— Ага, разберешься. Конечно, разберешься… Ладно, пока. Заморышу твоему передавай привет, пусть хоть он позаботится о своей непутевой хозяйке, если уж она не в силах, — хмыкнула Ванесса, совсем не обидевшись, и, махнув рукой, свернула на свою улицу.

Несколько секунд я просто смотрела ей вслед, порываясь что-то крикнуть вдогонку, да хотя бы объясниться или извиниться, но так и не стала. Поморщившись от очередной вспышки боли, медленно поплелась домой, изо всех сил стараясь не стонать в голос. Пустяк — не пустяк, а с каждым шагом рана ныла все больше.

Дома с Тони едва истерика не случилась, когда увидел, в каком я состоянии. Разумеется, у нас в доме хранилась аптечка, но мой художник до ужаса боялся всего, связанного с болезнями и лечением. Пришлось отдавать ему короткие и четкие команды, почти приказы, чтобы он успокоился и выполнял все в точности.

Ожог смазала сама, отметив совсем бледный вид парня и ужас в глазах. Его тонкая душевная организация всегда остро реагировала на подобные столкновения с реальностью. И в такие моменты мне как никогда хотелось иметь твердое мужское плечо рядом…

Впрочем, Тони я все равно не променяла бы ни на какое другое плечо и иные части тела. И только уверилась в этом, когда он, несмотря на мои возражения, заботливо кормил меня с ложечки, стараясь все сделать так, чтобы я меньше двигалась, задевая покрывшийся корочкой ожог.

Нам предстояло самое важное испытание — купание. Вот там, боюсь, я уже не смогу сдерживать стоны, а то и вскрики, как бы Тони ни старался помочь мне. Но при такой жаре денек повременить с душем попросту не могла.

Мои размышления прервал звонок артефакта. Увидев высветившийся код Ванессы, удивилась и поспешно ответила.

— Что-то случилось? — спросила вместо приветствия, вмиг насторожившись.

— И да, и нет. Ты там как? — замялась она. Я немного расслабилась. Непохоже, что Ванесса звонит по делу.

— Хорошо. Ты поэтому звонишь? — я успокаивающе подмигнула Тони, показывая, что все в порядке. Он выдохнул с облегчением и несмело улыбнулся, щекотно погладив меня по коленке, вызвав мой смешливый фырк.

— Ты там развлекаешься, что ли? Значит, действительно ожог не настолько серьезный, как мне показалось… Но все равно осмотр у нормального лекаря тебе не помешает, — последнюю фразу Ванесса произнесла совсем тихо, будто успокаивала в первую очередь себя.

— А? Ты что сделала? — я отмахнулась от Тони, садясь на кровати. Ой, что-то мне это все не нравится.