- В хореографическом училище, - честно призналась Алла, для которой такое словосочетание было всё это время под внутренним запретом.

- Хм, ну, не хочешь, не говори..., - пожал плечами Феоктистов и пошёл по своим делам.

Алла ещё хотела догнать его и объяснить, что говорит правду. Но так и осталась стоять на месте.

Вес стремительно начал таять, как последний грязный снег под ёлками в центральной парке. На выпускной Ларионова не собиралась. Денег на банкет не было. Но на вручение аттестатов пошла. Ради бабушки. Ну и чтобы все попадали, конечно. Отца не ждала. Напрасными надеждами только себе душу травить.

Папа за эти два года появился лишь однажды, в начале лета.

- Ну как ты тут? - коротко заглянул к дочери.

- Нормально.

Что ещё могла ему ответить Аллочка? Не рассказывать же всё? Про свои страхи, про слезы, про то, что друзей нет. Куда подевался её прошлый папа? Тот был обычный, не слишком много в её жизни понимающий. Но весёлый и, кажется, любящий. У этого мужчины в теле её отца глаза были совсем другие. Чужие. Пустые. И, разве что, чуть-чуть виноватые. Или ей так показалось.

- Женился он, - выдохнула тогда бабушка, когда отец уехал, выпив чаю и оставив деньги.

- На ком? - Алла не поняла, как такое могло случиться. Её родители любили друг друга. Или это была ещё одна её детская иллюзия?

- Так на Ирке этой.

Алла похолодела. Потому что память стала подкидывать ей детали, которые совершенно не выделялись. Взгляды отца и тёти Иры друг на друга. То, как они появились вместе. Как по-хозяйки тогда тётя Ира прошлась по их дому, будто оттуда не вынесли вот только что тело её подруги.

Аллочку затошнило. Больше всего она в этот момент испугалась, что будет приступ. Успела схватить лежащий на всякий случай в письменном столе баллончик ингалятора. Но он не понадобился. Она сосредоточненно дышала: раз-два-три-четыре, вдох, раз-два-три-четыре, выдох. Десять повторений.

- Всё уже случилось, Алусь, - погладила её по спине бабушка, - Значит, надо жить. Тебе думать о своём будущем. Поступать. Учиться. Решила, куда?

- В педагогический, ба. На психологию. Буду помогать детям.

- Тебе самой кто бы помог...

Говорят, что мода циклична. Никто и не догадался, что на Ларионовой платье её мамы. Светло-голубое платье-футляр с кружевным верхним слоем.

- Это у Вики на второй день свадьбы было. Тебе очень идёт!

В туфлях на каблуках уже не разъезжались ноги. Изящные лодочки отлично смотрелись на сильно похудевших ногах. Русые волосы Алла давно обрезала до плеч. Накрутили локоны на железные бигуди.

- Надо купить плойку. Что ж ты будешь по-старинке, - приговаривала бабушка, снимая бигуди с волос Аллочки.

- Ой.. Красиво! - Алла глянула на себя в зеркало.

Единственный на весь выпуск аттестат с отличием Алла Георгиевна Ларионова вышла получать в тишине. Её просто не узнали те, с кем она училась последние два года.

- Вот это Хома..., - голос Арины Федосеевой, одной из немногих, кого она могла, хоть и с натяжкой, назвать подругой, Алла узнала сразу.

Зааплодировали сначала директор и завуч, потом сообразившие, кто перед ними, училеля. Следом - весь зал. Аллочка отлично видела, как бабушка промокнула глаза платком. И упавшую ему на колени челюсть Феоктостова тоже увидела. Но это её последние часы в школе рядом с этими людьми. Вряд ли во взрослой жизни она их ещё встретит. У них по-прежнему мало что общего.

- Хома..., - тронула её за рукав Федосеева, - Алла, ты это..., - впервые назвала её по имени одноклассница, - Как так? Правда что ли, балерина?

Алла кивнула.