– Не преувеличивай, ты миленькая, – чуть скривился Гротерро. – Это всё временные перемены. Через месяц твое тело примет прежние формы. И, повторяю, лично мне больше нравится то, что было до операции. Мир? – он протянул мне руку.

Я посмотрела на мужскую ладонь, затем подняла взгляд на менсаро.

– Почему – лисенок? – спросила я.

– Ты же Лиса, – пожал плечами Гротер. – Я просто хотел быть приветливым.

– Больше не называй меня так.

– Почему? Милое прозвище…

– Мне не нравится, – прервала я резко. – Если не хочешь, чтобы мы еще и из-за этого ругались, то не называй.

– Ладно, – кивнул аривеец. – Неприятные воспоминания?

– Да, – соврала я.

– Мир? – снова спросил он.

– Перемирие, – уточнила я и все-таки пожала ему руку.

– Теперь перекусим, ты же голодная, – улыбнулся мне Гротер улыбкой старинного приятеля. – И я немного введу тебя в курс дела.

– Это мне нравится больше, – согласно кивнула я. – Информация и еда – то, что надо.

Огромный межпланетный пассажирский лайнер плыл в черноте космоса, величаво переливаясь огнями иллюминаторов. Внутри махины кипела жизнь, раздражая своей счастливой суетой. Здесь не было роботов-стюардов, их заменяли люди и не совсем люди. Работа на лайнерах подобного типа была престижной и оплачивалась так, что на биржах вакансий составлялись километровые списки из желающих попасть на борт круизника. Поэтому требования к персоналу были жесткими, а терять хорошую работу никому не хотелось. Они изо всех сил старались быть полезными, предугадывая желания пассажиров с полуслова и подавляя своей заботой, меня так уж точно.

– Свободен, – надменно отмахнулась я от администратора ресторанного зала.

– Как вам будет угодно, госпожа Ратценбергер, – покладисто согласился администратор и растворился в пространстве небольшого уютного зала, как бесплотный дух.

Поискав взглядом своего неугомонного «муженька», я обнаружила его на входе в ресторанный зал, болтающим с миленькой смуглокожей вертихвосткой. С ходу определить, откуда она, у меня не вышло, а вот, как в карман моего Эрика Ратценбергера перекочевал маленький кусочек пластика с доступом в каюту вертихвостки, заметила и криво ухмыльнулась.

После этого он кивнул своей новой знакомой, обернулся, увидел, что я смотрю на него, и расплылся в счастливейшей из улыбок. Не могу не признать, что актерский талант Гротера неизменно приводил меня в восхищение. Он так живо отыгрывал эмоции, что даже я, едва не начинала ему верить. Вот и сейчас он, прямо-таки, лучился радостью и любовью, направляясь ко мне. Я поджала губы, раздумывая, развлечься сценой ревности, или же продолжать изображать слепую дуру. Мне было скучно, потому…

– Милая, – Гротер, ныне обладатель серых глаз, уселся рядом со мной и обнял за талию. Он потянулся к моей щеке, но уперся губами в выставленную ладонь. – Что случилось?

Я чуть не всплакнула от заботы и тревоги, послышавшейся в его голосе. Не теряя времени, я залезла в карман с карточкой и выудила ее. Зажала между указательным и средним пальцами и помахала перед носом неверного мужа. Аривеец не растерялся, попытался перехватить карточку, но… Бросив ее на стол и подхватив нож, лежавший под рукой, я вогнала его в центр ключа в рай для Гротера.

Он перевел взгляд на пробитую карту и нож, рукоятка которого гордо торчала над столом. Аривеец выдернул мое скромное оружие, отодвинул его подальше и убрал карту в карман. Я проследила за его действиями, закрыла лицо и всхлипнула:

– Как ты мог, Эрик? Это же наш медовый месяц. Как ты мог предать меня?

– Милая, – его ладони легли мне на плечи, но я порывисто вскочила, опрокинув стул.