– В каком смысле?

Калев вздохнул.

– Он из тех людей, кто получает удовольствие, когда сможет кому-нибудь нагадить.

– Откуда вы знаете?

– Это моя профессия.

– Вы психолог?

– Я писатель.

– Что вы пишете?

– Романы.

– Хорошо покупаются?

– Так себе.

– На итальянский не переведены?

– Пока нет.

– А на английский?

– Тоже нет.

Комиссар пристально посмотрел на Калева.

– Но вы все-таки обиделись на него, что он вас оштрафовал?

– Ну, немного, конечно, обиделся.

– Немного или много?

– Может, даже много.

– Столько, чтобы при случае с ним расквитаться?

– Об этом я не думал.

– Но, по вашему мнению, он оштрафовал вас несправедливо?

– Нет, почему, он имел на это право.

– Юридическое, но моральное?

– Нет, морального, конечно, не имел.

Комиссар еще раз пристально посмотрел на Калева.

– И за это вы убили его?

– Только мысленно, – ответил Калев не задумываясь.

– В каком смысле?

– Ну, я сказал себе беззвучно: «Чтоб ты сдох!»

Диана удивилась – она-то думала, что такие кровожадные импульсы свойственны только ей…

– Но так ведь и случилось? – продолжил комиссар.

– Вы считаете, что можно убить человека одной мыслью?

В голосе Калева прозвучала ирония, и бритоголовый мгновенно поменял тему.

– После поезда вы его не встречали?

– Живым – нет.

Комиссар умолк, а затем повернулся в сторону Дианы и померил ее длинным оценивающим взглядом.

– Вы подтверждаете все, что сказал ваш муж?

– Да.

– Ничего добавлять не желаете?

– Нет.

Комиссар как будто хотел задать еще один вопрос, но неожиданно передумал, подтянулся, и обратился снова к Калеву:

– Ну хорошо, сейчас поздно, но нам надо еще поговорить. Я заеду к вам завтра. В два часа подойдет?

– Мы собирались завтра посетить Модену.

– А вот это я попрошу вас не делать, – сказал комиссар быстро.

– Вы хотите взять у нас подписку о невыезде?

– Нет, что вы. – заулыбался комиссар. – Но я попрошу уважить мою просьбу. Как-никак, но мы имеем дело с преступлением. Очень может быть, что даже с убийством.

Он оглядел всех троих, и объявил:

– А теперь, пожалуйста, следуйте за мною в дом.

Диана взглянула на Калева, по виду мужа было понятно, что он догадывается, к чему эта процессия. Все машины, кроме той, огромной, из которой вылез комиссар, успели уехать, в ней неподвижно сидел водитель и слушал монотонный тум-тум современной так называемой музыки.

Они вошли в дом, поднялись на второй этаж, и комиссар показал на дверь флейтиста – она была приоткрыта.

– Вы в таком виде оставили квартиру, когда уходили на спектакль?

– Нет, конечно, нет, – пробормотал флейтист. – О боже! Значит, я был прав…

Шатаясь, он вошел.

– А вы, когда выходили, не заметили, в каком положении была дверь? – обратился комиссар к Калеву.

– Специально я внимание не обратил, но, думаю, она была закрыта.

Комиссар посмотрел в сторону Дианы.

– Закрыта, – подтвердила она.

Из квартиры тем временем послышался вопль:

– «Лир»! Они украли мой «Лир»!»

Комиссар быстро вошел, Калев, не задумавшись, последовал за ним. Диана колебалась секунду, никто ее входить не приглашал – но и не запрещал, и она присоединилась к другим. В прихожей она мягко отодвинула Калева, вставшего на пороге гостиной, и взглянула внутрь. Там царил страшный беспорядок, папки и отдельные листы покрыли пол, было ощущение всемирного потопа, только не воды, а нотных бумаг, они валялись даже под роялем, стоявшем в углу. И среди всего этого хаоса на коленях стоял флейтист и рыдал:

– «Лир»! Они украли «Лир»!

Калев и Диана переглянулись.

– Пошли, – шепнул Калев.

Он взял Диану за локоть и вывез из квартиры. Последнее, что она услышала, был недоуменный голос комиссара: