На стенах висели изображения местных богов, тихо потрескивали свечи, пахло чем-то медово сладким.

- Жди здесь, - Ольга указала мне на стоящую у стены скамью, а сама направилась к пожилому бородатому храмовику в скромной серой рясе. Говорили они тихо, в полголоса, как и подобает в таких местах, время от времени бросая взгляды в мою сторону.

Уж не знаю, что сестрица ему говорила, храмовик согласно кивнул и с поклоном принял туго набитый мешочек с монетами, который тут же унёс в соседнюю комнатку.

Вернулся он, неся в руках старую толстую книгу и небольшой тканевый свёрток.

- Я готов, дети мои, нужно успеть до обеденной службы!

Ольга снова повела нас коридорами, не знаю, как она так ухитрялась, но по дороге мы так никого и не встретили.

В палате храмовик развернул тканевый свёрток, там оказались несколько свечей, бумажные свитки, чаша и ритуальный нож. Разложив всё это на прикроватной тумбочке, он склонился над больным так низко, словно пытался уловить его дыхание, потом тяжело вздохнул и стал зажигать свечи. Две из них он вручил нам, ещё одна так и осталась стоять на тумбочке.

Затем храмовик осенил себя божественным знаком и развернув свиток вписал в него наши имена.

– Возьмите жениха за руку, - велел он мне.

Я слегка замешкалась, но Ольга тут же ткнула меня в бок. Подойдя к кровати, осторожно коснулась ладони лежащего на ней мужчины. На руках бинтов не было, и я сразу отметила какие у него аккуратные аристократические пальцы. Они были такими холодными, что я даже испугалась – жив ли он.

Храмовик принялся читать молитвы, время от времени производя какие-то манипуляции с ритуальным ножом и чашей. Затем пошли стандартные вопросы:

- Согласен ли ты Димитрий Сент- Фелисс взять в жёны Натали?

Именно в этот момент я осознала всю серьёзность того, что тут происходит и непроизвольно чуть сильнее сжала руку своего «жениха».

Неожиданно он застонал, я вздрогнула, а храмовик удовлетворённо кивнул, продолжая:

- Согласна ли ты Натали Сент-Моренн взять в мужья Димитрия Сент- Фелисс?

Он поднял голову, дожидаясь моего ответа, а я словно впала в какой-то ступор.

И снова Ольга использовала безотказный приём, больно ткнула меня в бок, зашептав прямо в ухо:

- Говори: да!

- Да, - повторила я.

- Объявляю вас мужем и женой! – торжественно произнёс храмовик. – Раз ваш супруг не в состоянии поставить свою подпись, воспользуемся старым проверенным способом.

Ритуальным ножом он наколол палец сначала мне, выжав каплю крови в чашу, потом всё то же самое проделал с лежащим на кровати мужчиной. Перемешав капельки крови, он макнул в них палец Димитрия, оставляя на документе чёткий отпечаток.

- Теперь вы!

Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться.

- Поздравляю и соболезную.

Храмовик покосился в сторону кровати и снова вздохнул.

- Вот, возьмите, этот документ ваш, а второй я сам передам в городскую мэрию.

Он протянул мне один из свитков, быстро собрал свои вещи назад в свёрток и осенив каждого из нас божественным знаком вышел из палаты.

Ольга подскочила ко мне, схватив свиток, быстро пробежалась глазами по строчкам брачного свидетельства и мечтательно протянула:

- Натали Сент-Феллис, согласись – красиво звучит! Вот какого замечательного мужа я тебе нашла! Кто молодец? Я молодец! Ладно, пошли работать, нам ещё больных кормить.

Вернувшись в первый корпус, где нас дожидалась тележка с постельным бельём, мы докатили её до каморки кастелянши и отправились в местную столовую.

Увидев нас, повариха сразу обрадовалась.

- Ох, девоньки, думала сегодня всё снова самой делать.