Гринольв замер и недоверчиво покосился на прохладный камушек, а потом вдруг дернулся назад, заваливаясь на задние лапы, и головой мотнул, сбрасывая с себя золотой колокольчик Койольшауки.

Видимо, прав был Блинов, когда говорил о священном страхе волков перед именем этой кровавой богини.

– Откуда? – обратное превращение было стремительным. И теперь шонаг Гринольв морщился, прикрывая интимные места руками.

Пауль не спешил отвечать на его вопрос, как не спешил помочь вожаку найти выход из неприятной до неприличия ситуации.

– Это принадлежит моему народу! – выкрикнул Гринолв, когда Эро наклонился, чтобы поднять маленький камушек с пола.

– Угу, так пойди и возьми его, урод!

Злость просто зашкаливала. Прямо сейчас больше всего на свете хотелось не разговаривать, а убивать. Рвать зубами тугую плоть и упиваться единственно правильным вкусом в мире – вкусом пульсирующей на языке теплой крови. Чувство было незнакомым и неправильным, но утягивало в себя закрученным в тугую спираль водоворотом. Шонаг понимающе ухмыльнулся и сосредоточил взгляд на предмете, который сыщик держал в руках.

Понятно. Наверное.

Сжав зубы и с трудом преодолевая желание переложить теплый камень из руки в руку, приласкать его невесомым движением пальцев, Эро опустил янтарь в карман.

Полегчало фактически моментально, хотя сначала казалось, что пальцы просто взорвутся от эфемерной боли.

– Не думай, что отделаешься легко, – криво ухмыльнулся Гринольв. – Богиня уже увидела тебя.

– Да-да, я понял, – Пауль вытер немедленно вспотевшие ладони о колени. – Но я бы на твоем месте так не радовался. Ты вообще слишком весел, как мне кажется, для человека, на котором нет штанов.

Тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. С золотым колокольчиком и кровавой Койольшауки всегда можно будет разобраться потом. Пока же на повестке дня стоял голый волк – причем стоял тут и сейчас, а после слов о штанах сложил руки за спиной и с гордым видом выпятил все, что можно было выпятить. Да, волк. И еще волчица, рыжая, независимая и, видимо, обиженная и разъяренная, которая была защищена древностью убежища, но почему-то мысли о ее безопасности не приносили желанного успокоения.

Развязаться со всем, как можно скорее – и к ней.

– Думаю, мне не составит труда найти пару штанов и рубашку, – Пауль опустил руку в карман куртки и достал продолговатый кулон на серебряной цепочке. – Но только после того, как ты наденешь это.

Оборотень побледнел и, сжав кулаки, гневно прорычал:

– Я шонаг Гринольв. Второй сын своего отца и первый муж среди народа Волчьей долины. Ты хочешь нацепить на меня ошейник, как на бешеного пса, так?

Эро наклонил голову к плечу, словно раздумывал над словами стоявшего перед ним мужчины.

– Нет, не так, – наконец, ответил он и швырнул на стол запирающий амулет. – Я хочу нацепить на тебя ошейник, как на бешеного волка. Бешеных псов убивают, тебя же, к моему большому сожалению, я должен отпустить живым. Так что выбор за тобой. Либо ты надеваешь амулет, либо я выбрасываю тебя за ворота пропускного пункта как есть… Я не ошибаюсь? Ты же некоторое время не сможешь обернуться?

И вышел из зала ожидания, не став слушать ругань разъяренного вера.

– Господин Эро! – Пауль раздраженно скрипнул зубами и посмотрел на влетевшего в коридор дежурного. – Там это…

– Еще один дипломатический скандал?

– Нет… Простите. Там вас вестник ждет от генерала Штормовского. В приемном зале.

Мысль об отставке никогда не выглядела так заманчиво, как в тот момент. План созрел моментально: плюнуть на все, послать генерала по известному адресу, написать прошение на высочайшее имя, купить домик в пригороде и полностью посвятить себя частной практике.