Парень забился в каморку за лавкой сувениров и снова всхлипнул, прикусив костяшки пальцев.

А может, спрятаться просто? Переждать, пока скандал уляжется, а потом сбежать? Куда угодно! Вон, на границе всегда люди нужны. Говорят, правда, платят там не очень, но так и делать-то особо ничего не надо. По сути же, Разделенные миры только называются Разделенными, а на практике...

– Тьфу! Чур меня! Я не думал об этом, не думал, я просто...

– Что ты тут причитаешь? – дверь чулана распахнулась, и Гаврюшка увидел прибывшую два месяца назад новую хозяйку сувенирной лавки, шону Как Ее Там С Непроизносимым Именем.

– Здрасте... – он испуганно подскочил и торопливо утер кулаком нос. – Я не хотел... Я тут...

– Чего ревешь? – молодая женщина выбила нетерпеливую дробь по дверному косяку и грозно нахмурила тонкие рыжие брови.

И Гавриил решил покаяться. Стыдливо опустив глаза и попеременно краснея и бледнея, он признался невозможной красавице во всех грехах, и даже в том, как в пять лет, проковыряв зачем-то дырочку в стене женской бани, подсматривал за розовыми потными телами, пока его за этим делом не застукала кухарка. После чего...

– Думаю, общее представление о степени твоей испорченности я получила, – перебила шона его душещипательную исповедь. – Сейчас-то ты не из-за бани ревешь?

– Не из-за бани... – Гавриил снова томно вздохнул и загрустил. – Дядя мне голову оторвет.

Владелица магазина зачем-то шумно втянула носом воздух и неожиданно весело подмигнула:

– Ну, допустим, не оторвет, но потрепать может... Да! Так где, говоришь, скляночки-то стояли?

Мальчишка подскочил как ужаленный и сломя голову бросился в подвальчик химика, не забывая оборачиваться каждые пять метров и проверять, не отстала ли его нечаянная спасительница, а в том, что она его обязательно спасет, Гавриил не сомневался. Уж больно уверенно дама выглядела и двигалась. А еще улыбалась довольно и по-дружески подмигивала зеленым глазом.

– Что украли, не знаешь? – спросила, когда до заветной двери оставался один лестничный пролет.

– Так ведь... скляночки, шона э...?

– Не э, а Сонья Ингеборга Род. Но для тебя просто Сонья. Справишься?

Мальчишка кивнул.

– Что в склянках было, не в курсе?

– Не-а... Мастер Ки, он же меня к лаборатории во время своих опытов и близко не подпускает. Я же только, ежели принести чего. Или убрать...

– Понятно, – шона Род кивнула удовлетворенно и царственно рукой махнула в сторону низенькой двери, безмолвно приказывая открывать.

Лабораторная дверь скрипнула, пропуская заговорщиков, и Гаврюшка суматошно юркнул к серому столу для опытов.

– Вот тут, тут они стояли! Я все наперечет знаю! Вы не подумайте, я не спутал. У меня знаете, какая память? Один раз увидел – и все! Никогда не забуду.

– Я не думаю, – шона с любопытством оглянулась по сторонам, отмечая цепким взглядом слишком большое для этого места зеркало, огромное кожаное кресло, в котором помощник химика не раз отлынивал от работы, предпочитая ей волшебные картинки сна.

Крылья тонкого носа дернулись едва заметно и шона велела:

– Не мельтеши!

А затем подошла к шкафчику с пробирками и колбами, распахнула стеклянные дверцы и громко вздохнула. Подумала несколько секунд, наклонив голову к острому плечику, а потом спросила весело:

– А что, Гаврик, мастер мужчина во цвете лет?

– Цветет... – неуверенно ответил паренек. – Уже лет сто как... Или двести, ой! Шона, простите! Я совсем не это хотел...

А она рассмеялась только и снова подмигнула загадочно и заговорщицким шепотом сообщила:

– Шамбала, мой юный друг. Шамбала, гвоздика и шафран. И знаешь, что мы имеем на выходе?