Ника через силу заставляет себя дышать. Колени подгибаются, и она снова садится.

Я привыкну, привыкну…

– Вы впервые назвали меня Никой.

Стефано запоздало разжимает пальцы, но она продолжает ощущать его прикосновение.

Ника медленно дышит и считает каждый вдох и выдох. Так учили психологи. Постепенно паника отступает.

– А вам не нравится ваше полное имя? – Мужчина откидывается в кресле и смотрит на нее, прищурившись.

– Нравится. Но у итальянцев удивительная способность коверкать ударение.

Она старается говорить как можно бодрее. Но теперь комната кажется маленькой для двоих.

– И только?

Ника упрямо смотрит на огонь. Вопрос графа вызывает мучительные воспоминания, и шелестящий голос доносит до нее эхо прошлого.

Верóника…

– У каждого свои страхи, Стефано, – повторяет она.

– Меня вы можете не бояться.

– Вы уверены? – Ника осмеливается заглянуть ему в глаза. – А кого мне следует бояться? Итальянского Потрошителя?

Стефано морщится и наклоняется вперед, будто у него скрутило живот.

– При чем здесь он? Этот маньяк жил сто лет назад. Зачем ворошить прошлое? А домыслы слуг остаются домыслами.

– Так вы не знаете? – От удивления Ника даже успокаивается.

Сердце входит в привычный ритм.

– Вы о чем?

– Мими принесла газету. Наверное, уже и по телевизору показывают. Итальянский Потрошитель вернулся. Найдена новая жертва.

Стефано застывает. Его лицо превращается в маску, до сих пор незаметные морщины прорисовываются, состарив мужчину на несколько лет.

– Господи, неужели нашелся подражатель…

– Расскажите, что было в прошлый раз? – Ника нетерпеливо ерзает в кресле.

Вдруг граф прогонит ее так же, как и Люса. Без ответов.

– Нечего рассказывать. Сто лет назад в нашем городе объявился маньяк. Он похищал девушек и вырезал им глаза. Ни единой зацепки. Ничего. Полиция так и не смогла его поймать. Потрошитель убил десять девушек, а потом вдруг исчез.

– Люса говорила, что вашего прадеда подозревали?

– Вот именно. Подозревали. Но доказательств не нашли. Викензо был сумасшедшим и выгнал всех слуг за то, что они распускали слухи. Оставил только деда Люсы. Я не верю, что это он. Викензо жил еще долго после того, как убийства прекратились. Нет. С настоящим Потрошителем что-то произошло, иначе бы он не прекратил убивать. Его жертвы были из разных городов. Он находил их по всей Италии и привозил сюда. От такой мании нелегко избавиться.

– А теперь кто-то повторяет за ним, – шепчет Ника.

Становится холодно, хотя еще совсем недавно было душно.

– Если это так, лучше не выходите из замка. – Стефано встревоженно смотрит на нее.

– Почему? Я ведь не буду гулять ночью.

– Вам не стоит знать. Просто верьте мне на слово. Если хотите, я составлю компанию, но не смейте выходить одна. Теперь это опасно. – Мужчина пытается скрыть тревогу, но она выдает себя легким прищуром и потемневшим серебром в глазах.

– Вы меня пугаете.

Ника смотрит на фотоаппарат, чтобы отвлечься от напряженного разговора, но слова Стефано продолжают эхом звучать в голове.

– Простите, я не хотел. Будем надеяться, его скоро поймают.

– Думаете, подражатель окажется не таким ловким?

– Не знаю. Но, возможно, полиция выросла за последние сто лет.

– Полиция… – Ника не может утаить грусть в голосе.

Она звенит, как натянутые струны на скрипке. Неминуемо.

– У вас был печальный опыт? – Стефано пытается заглянуть ей в лицо, но Ника опускает голову еще ниже. – Вы так произнесли это слово.

– Поверьте, если я начну рассказывать все, что произошло в моей жизни, одного дня будет мало.

– Разве мы куда-то спешим?

Вопрос мужчины тонет в водовороте ощущений. Ярко-оранжевые языки пламени играют друг с другом в камине, и тепло касается озябших рук, вечно холодных в любую погоду. Едва уловимый запах поленьев, под пальцами гладкие подлокотники кресла. На коленях – привычная тяжесть родного фотоаппарата. Если думать о настоящем, прошлое не настигнет врасплох.