В октябре 1917-го Троцкий еще не бросил курить. Он просит у Каменева папиросу. Это после того, как заняты Николаевский вокзал, электростанция, почтамт.
В 3.30 «Аврора» подошла к Николаевскому мосту, который еще оставался под контролем юнкеров. Они разбежались в свете прожекторов.
В 6 утра взят Госбанк. В 7 утра – Центральная телефонная станция. Правительство без связи и без света. В 8-м часу утра последним взят Варшавский вокзал.
Троцкий называет события 24–25 октября переворотом. Жена Троцкого тоже говорит «переворот». Надо сказать, это слово ничуть не умаляет виртуозности большевиков. Они захватили власть в прямом смысле на глазах у изумленной публики. Ленин не оставил воспоминаний. Троцкий за себя и за Ленина говорит:
«Чутье, унаследованное от звериных предков, стало на службу революции».
Керенский намеревался выехать к войскам. Ему не могли найти автомобиль, пригодный для дальней поездки. Военные наконец нашли автомобиль «Pierce-Arrow» и одолжили в американском посольстве «Рено» с американскими флагами для сопровождения. В 11 утра Керенский выехал на фронт. Керенский не ехал в женском платье. Александр Федорович Керенский в женском платье – это большевистская карикатура. Такой большевики хотели представить народу российскую демократию – слабой, никчемной и обреченной.
Вечером 25 октября в ожидании открытия II съезда Советов Троцкий с Лениным лежат рядом в одном из залов на полу и отдыхают. Ленин расспрашивает Троцкого о смешанных пикетах красногвардейцев, матросов и солдат и восхищается: «Свели наконец солдата с рабочим!» Затем он внезапно спохватывается: «А Зимний? Ведь он до сих пор не взят? Не вышло бы чего?» Эта картина – из воспоминаний Троцкого. Троцкий привстает, чтобы справиться о ходе операции, но Ленин его удерживает: «Лежите, лежите, я сейчас кому-нибудь поручу».
Зимний был блокирован с 12 часов 25 октября. Его охраняли около трех тысяч офицеров, юнкеров, казаков плюс женский батальон. В 18.15 Зимний покинула первая группа юнкеров, в 20.00 – 200 казаков. Около десяти вечера выстрелила «Аврора», набережные были полны зевак. Зимний покинули юнкера Михайловского училища. В полночь восточное крыло осталось без охраны. Народ полез в окна. Правительство – на втором этаже, в зале заседаний. В начале третьего ночи Антонов-Овсеенко вошел в зал к министрам, арестовал их и увел в Петропавловскую крепость. Антонов-Овсеенко – профессиональный военный, человек, лично близкий и преданный Троцкому, – руководил захватом Зимнего. На три дня Зимний был отдан на разграбление. Первым делом были выколоты глаза государю-императору Николаю II на портрете работы Серова. Позднее портрет был полностью уничтожен. К счастью, в преддверии октябрьских событий коллекция Эрмитажа по указанию Временного правительства была отправлена в Москву, в Кремль.
Второй штурм, менее известный, но куда более страшный, начался в самом конце октября. Приступом брали императорские винные подвалы под зданием Эрмитажа. Люди тонули в вине и убивали друг друга в пьяных драках.
По воспоминаниям Троцкого, вино стекало в Неву и его лакали прямо из канав. Пьянка в Зимнем продолжалась больше недели, а потом пошли по другим домам.
Бывший депутат Госдумы Василий Шульгин в своей книге воспоминаний «Дни» написал:
«Все, что можно было испакостить, испакощено, и это – символ. Я ясно понял, что революция сделает с Россией: все залепит грязью, а поверх грязи положит валяющуюся солдатню».
Власть завоевана. Во всяком случае, в Петрограде. Надо формировать правительство. Ленин разговаривает с Троцким: