Беда случилась как всегда, внезапно. Папа часто потом говорил, что планета – это живое, мыслящее и чувствующее существо. И человек способен это понять лишь тогда, когда столкнется с ее гневом. Люди на протяжении десятилетий медленно убивали Аркадию, и она им отомстила.

Один из материковАркадии, омываемый двумя океанами, сотрясли мощные толчки. В считанные минуты на прибрежные города обрушилось цунами, ставшее причиной разрушения реактора и выброса ядовитого для человека зария, а последующие колебания спровоцировали взрыв, практически уничтоживший город с его многочисленными жителями сделав материк непригодным для жизни на долгие годы.

Папа работал в закрытой лаборатории, на нижних уровнях и пережил взрыв без последствий для себя. Мама же была наверху. Когда он ее нашел, она получила смертельные травмы и отравлена зарием.

Компания, на которую работал папа, эвакуировала своих выживших сотрудников и их семьи, но для мамы было уже поздно. Регенератор лишь поддерживал в ней жизнь.

Я родилась через несколько часов после трагедии, мама была еще в сознании. Успела меня увидеть... А после ее глаза закрылись навсегда. Папа говорил, что у меня ее глаза.

Я росла хилым болезненным ребенком. У меня были слабые кости и иммунитет. Папа бросил работу, приехал к своему однокурснику, дяде Стиву и начались долгие годы борьбы за мою даже не жизнь, существование. Мы оба знали, что лишь оттягиваем неизбежное. Точнее, знал отец, я лишь чувствовала слабость, тошноту, боль и хотела, чтобы это поскорее закончилось.

Лекари и целители не могли мне помочь, лишь продлить на какое-то время мои мучения. Из окон больницы я наблюдала за миром, который мне не суждено было узнать. Смотря визор, я погружалась в чужую жизнь, мечтая о друзьях, с которыми мы могли бы играть, о вкусной еде, а не только больничной питательной жиже. В какой-то момент моя иммунная система полностью отказала, и мне пришлось переселиться в герметичную стерильную капсулу, без надежды когда-либо оттуда выбраться.

Папа кидался из одной крайности в другую, пробовал новые способы исцеления, сутками не выходил из домашней лаборатории, пытаясь найти хоть что-то, что мне поможет.

Мое содержание в больнице стоило дорого, и папе пришлось выполнять нелегальные заказы от подозрительных людей. Его специальность пользовалась огромным спросом на черном рынке. Однажды к нему обратились люди, которым не отказывают. Люди из Братства, которых во всей Галактике называли пиратами.

Мои воспоминания прервал входящий звонок.

– Аиша! Прибыли корабли сопровождении! Слышишь? Скоро мы будем дома! – я едва не поморщилась от счастливого визга Сандры, но полностью разделяла ее радость. Если, разумеется, торианец сдержит слово и отпустит меня, не предъявляя обвинений.

– Я рада, - улыбнулась, чтобы не наталкивать подругу на лишние подозрения.

– Когда тебя уже вернут? – возмутилась она.

– Надеюсь, что скоро. Мечтаю о своей тесной каютке, - отшутилась я.

– Тогда до встречи!

Сандра отключилась, а я встала, походила по своей палате, прислушалась к писку регенераторов в соседней. Официально обвинений мне никто не предъявлял, в тюрьму не сажал, к тому же обозвали гостьей. Почему бы и не воспользоваться этим?

Я причесалась ладонью, заплела косу и приготовилась в любой момент покинуть медблок.

Торианец зашел как всегда бесшумно, словно угадал, что я уже готова. Или просто прослушивал мой переговорник. Осмотрел меня с ног до головы.

– Как вижу, новости вам уже сообщили?

– Я все еще гостья, или заключенная?

– Гостья, - Шерер чуть наклонил голову вбок. – Но я предлагаю вам контракт. Нам нужны сильные менталисты.