«Всем Стражам, находящимся в Северном секторе, немедленно направиться к Жилищу проклятых, там вспыхнул бунт. Данный приказ отменяет все прежние распоряжения. Запрещается сообщать кому-либо о бунте до тех пор, пока вы не свяжетесь с комендантом. Это все».

Хок угрюмо сдвинул брови. Кивнув жене, он развернулся и быстро пошел, чуть сутулясь под тугими струями дождя. Изабель следовала за ним. Жилище проклятых по праву считалось самой старой и самой надежной тюрьмой в Хейвене. Громадное приземистое здание, сложенное из грубо отесанных базальтовых блоков, со всех сторон окружали высоченные каменные стены, укрепленные магическими заклинаниями. В Нижних королевствах знали, что еще никому не удавалось бежать из Жилища проклятых. В тюрьме никогда не слышали о бунтах, волнениях или о чем-нибудь подобном. Неудивительно, что теперь сообщение было приказано держать в тайне. Жилище проклятых сильно не только своими стенами, но и мрачной славой. К тому же стоило сказать слово – и на улицу высыпали бы толпы людей, стремящихся помочь узникам освободиться. У каждого жителя Хейвена за черной стеной были друзья или родственники.

Тюрьма стояла на краю города, в дальнем конце Северной окраины. Хок и Изабель часто видели жутковатые очертания тюрьмы сквозь пелену дождя, но никогда не входили в ее знаменитые ворота. Внешняя стена, черная громадина, закрывающая собой почти весь мир, одним своим видом отбивала охоту у бандитов всех мастей совершать преступления. У ворот Хок нетерпеливо дернул за шнурок сигнального колокольчика, вызывая охранника. Ему было любопытно взглянуть на Жилище проклятых изнутри: так ли там скверно, как рассказывают. Судя по байкам заключенных, условия содержания в тюрьме были просто ужасными. Хейвен безжалостно мстил тем, кто оказывался настолько неловким или настолько невезучим, что угодил за решетку. Считалось, будто пребывание в тюрьме послужит для преступников таким страшным уроком, что они предпочтут лучше исправиться, чем вновь вернуться туда. В Жилище проклятых была налажена великолепная система регистрации, которая содержала сведения о всех опасных маньяках, чародеях, сбившихся с пути, государственных изменниках и еретиках. Город твердо верил, что так проще всего справиться с врагами, со всеми до единого.

Хок позвонил еще раз, затем постучал в ворота кулаком, пнул их ногой как следует, но только отшиб себе пальцы. Изабель тихо рассмеялась. Наконец заслонка глазка приподнялась, показалась угрюмая физиономия привратника. Тот долго и придирчиво изучал их лица и форму, потом глазок захлопнулся и калитка в воротах со ржавым скрипом повернулась на петлях. Едва Хок и Изабель назвали себя, их сразу повели через дворик в кабинет коменданта. Повсюду царил беспорядок, охранники метались туда-сюда, выкрикивая какие-то приказы, которых никто не слушал. Откуда-то издалека слышался приглушенный стенами и расстоянием рев сотен глоток и грохот ударов железом по железу.

Кабинет коменданта тюрьмы был обставлен с некоторой долей изящества, но никто не принял бы его за место отдыха – здесь только работали. Стены были обклеены объявлениями о розыске и описаниями преступников, которые заменяли обои. Простой, почти грубый стол завален бумагами, поделенными на две примерно равные груды. На одних стояла пометка «Срочно», а на других – «В общем порядке». Филипп Декстер, комендант Жилища проклятых, стремительно пожал руки капитанам, жестом предложил им садиться и рухнул в кресло так, словно силы его вдруг иссякли.

Знаменитый комендант оказался маленьким человечком лет пятидесяти со слащавым выражением лица, которое так часто встречается у придворных. Одет он был несколько более изыскано, чем требовала его должность. Но сейчас комендант выглядел измотанным и усталым, и Хок, пожимая руку Декстера, почувствовал, как дрожат его пальцы. Стражи сняли свои промокшие плащи, повесили их сушиться над камином и подсели к столу. Комендант покосился на тяжелые капли, стекавшие с плащей на дорогой ковер, и закрыл глаза, будто потеряв на миг сознание.