- Паша! – кричу ему. Я еще никогда так рад не был при виде друга. – Паша, спаси меня!

Паша улыбается, поглядывая то на Веру, то на меня:

- Что случилось? Тебя так растрогала забота дочери?

Пашка будто ухмыляется надо мной. А мне совсем не смешно! Нас же привлекут к ответственности. У меня в палате сбежавший из дома ребенок, которого наверняка ищет полиция. А главное – обеспокоенная мать, которая когда найдет, может обвинить меня во всех смертных грехах человечества и взрослых поползновений по отношению к маленьким девочкам. Я откровенно этого боюсь больше всего. Мне страшно. Я хочу в Думу. А не в тюрьму. А учитывая мой статус на данный момент, конкуренты постараются и доведут ситуацию до ее логического завершения. До тюрьмы.

Поскольку все мои страхи прошли только в голове, выдаю непонятное другу предупреждение:

- Паша, в случае чего, я тебя с собой заберу. Будешь вместе со мной любоваться небом в клеточку.

Обижаюсь на реакцию друга, скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь к стене.

- Ну что, Верочка, твой папа капризульничает.., - начинает сюсюкать Пашка. – Сходи, пожалуйста, в буфет и купи ему шоколадку. От сладкого у него настроение поднимается.

- Хорошо! – слышу радостное ребенка.

- Стой, Вер! – кричит Пашка ей вслед. – Деньги-то возьми.

- Не надо! У меня есть!

- Надо же, - протягивает друг, усаживаясь на стул после того, как за Верой закрылась дверь, - и не жадная.

Поворачиваю голову к Паше и не могу понять его радостной физиономии.

- Паша, а чего такого веселого происходит? – нападаю на друга.

- Ничего такого, - улыбается друг, - кроме того, что ты наконец-то стал отцом. Настоящим отцом!

- Меня это не радует вообще, - отрицательно качаю головой. – Я понятия не имею, откуда она взялась.

- Как это? Хочешь сказать, что даже не спросил, откуда она? – Паша ловит меня на вранье. – Если ты не знаешь, я расскажу. Ее зовут Вера, она из Нижнего Новгорода. А ее мать зовут…

- Тихо! – прерываю поток информации от друга.

- Аааа, - тут же раскусывает меня друг, - ты боишься узнать имя ее матери. Ты боишься признавать факт отцовства.

- Паша, я публичный человек, - начинаю оправдываться. – Обо мне написано в газетах. Интернет пестрит моими портретами. Повсюду подробно приводится моя биография. Эта девочка могла просто найти похожего на нее публичного человека. Прочитать, откуда он родом, и представиться дочерью. Ты видел ее документы? Откуда ты можешь знать в точности, что она именно из Нижнего Новгорода?

- Хочешь сказать, что Вера самозванка? – слегка с улыбкой журит меня друг. – Тёёёмыч… Я был о тебе лучшего мнения…

Пашка уже откровенно смеется. Ему смешно! Конечно! Не его же сегодня сбили. Не у него же нашлась дочь! Не его же теперь будут обсуждать в прессе!

- Паша.., - только пытаюсь ему грозить гневно, но ничего не получается, потому как смех все заглушает.

- Тём, я просто думаю, - пытается что-то сказать мне друг сквозь истерику, - а что с тобой будет, когда объявится мать Веры? Учитывая твое предынфарктное состояние сейчас, при виде бывшей ты, наверное, в кому впадешь!

- И впаду! Имею право! – пуще прежнего сержусь на друга. – Посмотрел бы я на тебя, окажись ты в подобной ситуации.

- Я был бы рад, - говорит Пашка уже спокойнее. – В конце концов, дети – это всегда хорошо. В любом возрасте.

- Ты просто не воспитывал их, - поднимаю указательный палец. – А мне приходилось. И судя по их отношению ко мне сейчас, это далеко не легкое занятие. Одно неверное слово или движение и все! Контакт потерян! Доверие подорвано. Пропасть. Пустота.