‒ Мне куда? ‒ поинтересовался Марат, переводя взгляд с исчезающего за углом кота на двери, за которыми, судя по всему, располагались комнаты.

Две. Вероятно, одна Галкина, другая ‒ её родителей. Рогозина указала рукой, куда ему проходить, он и прошёл, огляделся по сторонам.

Комната как комната ‒ стандартно, уютненько, чисто. Большое окно, в оформлении неброских штор тёплого коричневато-жёлтого цвета, дверь на балкон. Что за окном ‒ почти не видно, всё закрывает развешенное на просушку бельё: полотенца, простыни, рубашки. Из мебели, как и у всех, стенка, стол, стулья, тумба с телевизором, большой диван. Марат плюхнул на него сумку.

Возле ног мелькнуло что-то рыжее. Котяра проскользнул неслышно, не теряя достоинства, солидно и неторопливо ‒ такое впечатление, что будто в замедленной съёмке ‒ запрыгнул на диван, протопал к сумке, обнюхал её, критично морщась, но, кажется, остался вполне удовлетворённым осмотром. Марат придвинулся, почесал его между ушами, кот благодарно боднул в ладонь. А в дверном проёме возникла Галка, спросила:

‒ Есть хочешь?

‒ Хочу. Очень.

Он с утра только бутер успел перехватить до того, как отец завёл свою занудливую шарманку про будущее.

‒ У меня суп есть, ‒ доложила Галка. ‒ Точнее, щи. Щавелевые. Но они без мяса, ‒ призналась раскаянно.

‒ Да какая разница? Давай.

‒ А на второе ‒ ничего. Я не готовила. Я же не знала.

‒ Да чего ты? Второе! ‒ Марат снисходительно хмыкнул, махнул рукой. ‒ Я ж не в ресторан пришёл.

‒ Но я приготовлю, ‒ торопливо заверила Галка. ‒ Макароны и котлеты. Котлеты, правда, полуфабрикатные. Папа из столовой с работы принёс. Будешь такие?

‒ Галь! Ну чё ты всё оправдываешься? Я всё ем. Всеядный. Домашнее, магазинное, с работы. Если честно, мне вообще пофиг. Главное, чтобы жрать можно было.

Хотя, если уж совсем честно, Марату даже нравилось, что она вот так расспрашивает, волнуется, суетится. Ради него. А он успокаивает её и соглашается благосклонно. Приятно.

‒ А ванная где? Там по коридору?

Вообще-то туалет его гораздо больше интересовал, но заговорить именно про него Марат всё-таки постеснялся.

‒ Ага, по коридору, ‒ уже в который раз кивнула Галка. ‒ Подожди, я сейчас полотенце чистое достану. ‒ Она подошла к стенке, распахнула одну из больших дверей, пошарила на полке. ‒ Вот. Повесишь там на держатель. Будет твоим. А если ещё понадобится, сам здесь возьмёшь. Запомнишь? Ну, или мне скажешь.

‒ Понял, запомнил, скажу, ‒ улыбаясь, перечислил Марат.

Впервые он услышал от Галки за раз так много слов. И почему-то это тоже было приятно и почти не смущало, что сейчас он находится в совершенно чужой квартире наедине с девушкой (хотя это всего лишь Галка Рогозина, и есть ещё кот с гордым именем Степан), что та выдаёт ему полотенце и говорит про него «твоё», и собирается готовить макароны с котлетами, тоже специально для него, и…

Дальше без «и». Это ведь не Шабунина, и не остальные. И у Марата, как бы сказать, на Галку… Короче, даже представить сложно, только если очень постараться. Но стараться в том направлении он и не собирался.

9. 9

(Тринадцать лет назад)

Кстати, с рыжим Степаном они хорошо ужились, можно даже сказать, скорешились, и все дни, пока Марат торчал у Рогозиных в квартире, кот спал у него в ногах на родительском диване. Ну, почти все. Марат даже тихонько разговаривал с ним, когда Галки поблизости не было. Просто потому что надо же с кем-то разговаривать, а постоянно молчать у него не получалось.

Ничего нет хуже вот такого ожидания, когда надо всего-навсего убить время, а заняться совершенно нечем. То есть, чем ни занимайся ‒ это просто пустая трата зачем-то доставшихся тебе, когда не просил, свободных дней.