Во всем, что касалось романтической музыки, Розина пользовалась непререкаемым авторитетом. Она учила исполнению в старом русском стиле, слегка подстроенном под американские вкусы, что Вану было очень близко. Поскольку ему легко давались бравурные пьесы, она начала с сонаты Моцарта Ми-бемоль мажор и Партиты Баха ми минор. «Очень талантлив, быстр, но не слишком аккуратен» [RLP, Folder 10, Box 27], – отметила она на странице «Клиберн, Харви» в одном из маленьких блокнотов, которыми пользовалась в классе. Потом они перешли к Шопену, Листу и Бетховену, а затем к Хиндемиту, Шуману и Прокофьеву. Как и все лучшие студенты, Ван пришел в школу уже полностью сформировавшимся музыкантом, так что вмешательство Розины в исполнение было достаточно скромным. Но он отвечал так сильно и чувствовал музыку так глубоко, что она начала с нетерпением и большой радостью ожидать их встреч по пятницам в И часов[61]. Однажды, когда она предложила свой подход к пьесе Шопена, он в волнении встал и начал ходить по комнате. «Нет, это слишком красиво, – говорил он. – Я не выдержу. Я этого не выдержу»[62].

Семестры шли один за другим… Каждый из них казался дольше, чем на самом деле, потому что был наполнен работой. Начало и конец каждого семестра студенты отмечали все более разгульными вечеринками у Джимми Мэтиса: он вместе с другими студентами снимал 15-комнатную квартиру на углу Западной 72-й улицы и Риверсайд-драйв. Ван всегда был в гуще событий: играл на рояле, аккомпанируя стайкам поющих девушек, в паузах докуривал за друзьями сигареты… Было трудно не любить этого нескладного бесхитростного малыша, даже после того, как он начал брать призы на конкурсах. В апреле 1952 года он получил памятную премию имени Г.Б. Дили, названную в честь издателя газеты Dallas Morning News. Эта победа принесла ему 300 долларов, выступление с симфоническим оркестром Далласа и сольный концерт [PFJA]. В июне того же года он выиграл конкурс пианистов имени Шопена, который проводил Фонд Костюшко, и получил 1000 долларов. Эта немалая сумма позволила частично покрыть его растущие долги. На эти же цели были потрачены 600 долларов гранта Джульярдской школы, который он получил весной следующего года [PFJA] (стипендия носила имя Olga Samaroff). Денег постоянно не хватало, и потому на доске объявлений школы он предлагал свои услуги преподавателя музыки за пять долларов в час и был готов давать сольные концерты за 300 долларов «или меньше». Он также играл в гостиницах, ночных клубах и на курортах. На последней странице своего блокнота Розина поместила одобрительный отзыв:

Харви Лейвен [sic] («Ван») Клиберн обладает выдающимся талантом. Он прирожденный виртуоз с отличной техникой исполнения, которая захватывает слушателя. Кроме того, он обладает необычным сочетанием виртуозности и редкой врожденной восприимчивости к музыке.

Мистер Клиберн превосходно выглядит на сцене. На мой взгляд, если он продолжит работать так же самозабвенно, как он это делает сейчас, то станет одним из самых перспективных молодых пианистов сегодняшнего дня [PFJA].

Учебный год внезапно закончился. Вечно опаздывавший Ван бросился к Спайсерам вместе с одноклассниками, один из которых помогал ему упаковывать вещи, а другой в это время стоял на улице и ловил такси в аэропорт. Ван небрежно побросал свои вещи в чемодан и прыгал на нем до тех пор, пока тот не закрылся. Наконец он выбежал из дома: раздувшаяся сумка в одной руке, портфель с нотами – в другой. Запасная пара обуви торчала из карманов пальто…