Стремительный эльфийский конь уносил её прочь. Копыта, подкованные серебром, стучали над лесом, но если бы кто и взглянул на небо – сумел бы увидеть лишь призрачный силуэт, мерцавший в неверном свете луны.

Прошло несколько часов, прежде чем конь Сигурда сумел выйти на тот же путь. И вот теперь Нэзе стояла в дверях избушки, одетая в одну только нижнюю рубаху, и смотрела на него.

Нэзе достаточно видела в крепости людей и к тому времени хорошо знала слабости человеческих мужчин.

– Кто ты? – спросил её воин, а Нэзе, давно заготовившая ответ, стояла молча, глядя в его голубые глаза и не в силах выговорить ни слова.

Ненависть, пробуждённая словами отца, мешалась в её сердце с другим загадочным чувством, которое до сих пор Нэзе не доводилось видеть ни в эльфийских холмах, ни на побережье людей.

– Может быть, ты мой сон? – продолжал тем временем Сигурд.

– Может быть и так, – заставила, наконец, Нэзе выговорить себя. – И если так, то ты – мой. Входи, воин, ночь темна, а ветер дует с севера. Согрейся у моего очага.

И Сигурд, всё ещё не понимая, что происходит, ступил через порог.

В избушке царил полумрак, небольшую комнатку освещало только пламя очага. Но в его неверном свете, Сигурду показалось, что комната прибрана и чиста. Под потолком висели пучки ароматных трав, и в голове Сигурда промелькнула мысль, что он оказался в жилище колдуньи – но в это мгновение ему было всё равно. Остановившись возле огня, но так, чтобы свет упал хозяйке на лицо, он обернулся к ней и снова вгляделся в тёмные, нечеловеческие глаза.

– Назови мне хотя бы своё имя, прекрасная госпожа.

– До госпожи мне далеко, – улыбнулась та. – А имя моё не произнёс ещё никто из людей. Если хочешь стать первым – право это придётся заслужить.

– Ты эльфийская княжна? Или, может быть, одна из лесных дриад?

– Отчасти так, отчасти нет.

– Я видел весной, как ты скакала на лошади над волшебным холмом.

– Тогда зачем ты спрашиваешь, человек я или нет?

Сигурд сглотнул. Он и сам теперь хорошо осознал свою глупость. Если и была эта девушка смертной, то явно водила дружбу с древним народом, а Сигурд хорошо знал по рассказам Магды, что эльфы не могут желать людям добра.

Но девушка шагнула к нему, и Сигурд ощутил исходивший от неё аромат – трав и цветов, которые на северной земле давно отцвели. Запах дурманил его, и он не заметил, как наклонился ближе. Замер, не решаясь поцеловать.

Так же зачарованно, Нэзе глядела на него – и ждала, чувствуя, как их обоих затягивает в свои сети какое-то странное, доселе не знакомое ей колдовство.

– Сегодня мой брат настаивал, чтобы я взял женой его сестру, – признался Сигурд внезапно для себя. – А я не смог. Я весной ещё поклялся, что только ты разделишь со мной постель и кров.

Нэзе звонко рассмеялась, но в смехе её не было радости – только горечь и отчаяние. Она отвела взгляд. Мгновение смотрела в огонь, а затем снова вскинула глаза на своего гостя.

– Кто тебе сказал, что я пойду за тебя?

– Мне сейчас говорят об этом твои глаза.

Губы Нэзе дрогнули. Она качнула головой, пытаясь рассеять странное наваждение, крепче любой магии связавшее их с Сигурдом в это мгновение.

– Я знаю, что так будет, – настойчиво повторил Сигурд.

– Ты видишь будущее? – Нэзе снова попыталась изогнуть губы в улыбке, но вышло у неё так же плохо, как и минуту назад. – Может, ты наполовину тролль?

Сигурд вздрогнул. На мгновение заледенел.

– Не надо так говорить, – предупредил он. – Жестокие слова не для твоих нежных губ.

– Или не для твоих изнеженных ушей? – крикнула Нэзе. С каждым словом Сигурда, ей становилось всё горше, и от того слова её становились всё злей. – Ты уже вообразил, что я твоя? А я ведь ещё и невестой твоей быть не согласилась. Ну, скажу я, что ты тролль. И что? Что ты сделаешь со мной?