Нити тянулись во всех направлениях – серо-серебряные, тугие. Сегодня после обеда он раскинул их по всему Рондовалю, как призрачные проволочные растяжки. Он чувствовал их все и знал, куда каждая ведет.

На этот момент он пришел к выводу, что для других людей нити магии не видны – в обычных, по крайней мере, обстоятельствах. Вызывать их, замечать, использовать в своих нуждах – все это было в его власти. Той самой власти, которая привела его сюда – в место, которое оказалось домом. Его родным домом.

У тех, кто жил здесь раньше, эта власть тоже была, а с нею и другие знания и способности. Во всем этом он только начал разбираться и частенько размышлял о них, прошлых…

Мор забрал его отсюда младенцем (так старик, во всяком случае, сказал) и обменял на настоящего Дэниэла Чейна. Если он на самом деле родился здесь, а потом был изъят из мира после великой битвы, которая привела величественный замок в его настоящий вид, значит, все это разорение случилось немногим больше двадцати лет назад… – ну, при условии, конечно, что время здесь вело себя примерно так же, как там. Тогда возникает вопрос о причинах конфликта и его действующих лицах. В целом ясно одно: его родители в нем проиграли и, без сомнения, сейчас мертвы.

Родители… В разных комнатах замка уцелели портреты, один из которых вполне мог изображать лорда Дета, автора тех самых дневников и, судя по всему, его отца. Подписей картины, впрочем, не имели, и о том, кто была его матушка, Полу оставалось лишь гадать.

Запястье слегка кольнуло, но от нитей сигнала покамест не было.

В холле за дверью смеркалось.

Пол сидел и размышлял о мире, в котором теперь жил… и о том, были ли такие нити в прежнем, и смог бы он их увидеть, если бы догадался попробовать.

Интересно, каково это – вырасти здесь, в этом замке? У него уже успело образоваться эдакое собственническое отношение к зданию – пусть он даже и не знал его полной истории, – и присутствие чужака его совершенно не устраивало.

А чужак определенно присутствовал.

Пол знал это так же верно, как если бы столкнулся с ним в коридоре нос к носу. Не только по тому, что все съедобное, оставленное без присмотра, имело обыкновение таинственно исчезать, но и по тысяче других мелких следов: пыльные еще вчера дверные ручки сегодня почему-то сверкали чистотой; вещи оказывались чуть-чуть не на тех местах; в неиспользуемых коридорах появлялись потертости от рук.

Рондоваль как будто сам пытался его предупредить: гляди в оба, у нас гость!

Свое заклинание Пол разработал весьма тщательно: частью интуитивно, частью по намекам из отцовских книг, – но сделано все было на совесть. Как только посягатель шевельнется, об этом тут же станет известно.

Снова покалывание. Только на сей раз оно не пропало бесследно: палец сам дернулся к одной из нитей – притронулся, ощутил пульс. О да. Нить вела к разрушенной башне в задней части замка.

Что ж, очень хорошо.

Пол зажал нить между пальцами и принялся за работу; запястье с каждой секундой теплело и билось все сильней.

Так-так. Сигнализацию спустило движущееся человеческое тело, мужского пола. Нить набухла, утолщилась, засияла силой – теперь она была прочно приклеена другим концом к незваному посетителю.

Пол улыбнулся. Его воля потекла по проводу навстречу добыче, нашла ее, заморозила посреди движения.

– А теперь, друг мой, – пробормотал паук, – нам пора встретиться. Иди-ка сюда.

Человек двинулся вниз по башенной лестнице – медленно и механически.

Он, видимо, понял, что попался в ловушку, и попробовал было сопротивляться чарам, но никакого эффекта это не дало: как шел, так и шел. Пот, правда, выступил на лбу, и челюсти сжались от усилий, но ноги исправно шагали по ступенькам и дальше, по коридору. На ходу он пытался хвататься руками за проплывавшие мимо колонны и дверные косяки, но неведомая сила шутя отрывала их, а потом и вовсе спрятала под плащ – чтоб неповадно было!