Он шел очень быстро. Фонарь раскидывал качающиеся тени по стенам тоннелей – их тут был целый лабиринт. Время от времени маленький человечек останавливался, прислушивался, осторожно заглядывал за угол. Как правило, остановившись, он еще и вздрагивал.

Без фонаря было бы даже проще, то и дело думал он. И еще эта глыба… Он не помнил никакой расколотой глыбы в устье пещеры.

В голове снова возникла сцена, свидетелем которой он стал сразу же после пробуждения. Человек, который… да, он вел себя так, будто разговаривал с этим монстром, а потом взобрался на него верхом и просто улетел. К счастью, оставив на полу свой фонарь.

Кто это мог быть? И что он там делал?

На следующей развилке он повернул направо – он вообще хорошо помнил дорогу. Звуков никаких не было – ну, кроме тех, которые он производил сам. Что само по себе странно – после такой-то заварухи…

У подножия гигантской лестницы он оставил фонарь и беззвучно заскользил сквозь тьму – к пробивающемуся далеко вверху слабому свету. Когда его макушка вынырнула над последней ступенькой, он замер, притаился и внимательно обозрел окрестности.

– Сколько же я спал? – потрясенно спросил он – видимо, у изрядно потрепанного гобелена.

Гобелен ему не ответил – да он и сам не стал ждать.

Когда пробудившееся солнце окрасило восточный уголок неба, Лунный Птах неспешно и величаво спланировал на верхушку последней уцелевшей башни замка Рондоваль.

Пол спешился и похлопал его по шее.

Доброго утра, мой друг. Я скоро снова тебя призову.

Я услышу. И приду.

Колоссальная темная тень спрыгнула с края и заскользила в сторону одного из тайных входов в пещеры. В воздухе колыхалась зеленая нить, связывающая плечо дракона со все еще воздетой рукой всадника, но вскоре она поблекла и присоединилась к мириадам других нитей этого мира, плавающих, где бог на душу положит.

Пол постоял еще, любуясь, как на западе одна за другой гаснут звезды, и гадая, что это за странные летучие штуковины Лунный Птах уничтожил пару часов назад… Он еще сказал: «Они нарушали покой моих снов»…

Обратившись лицом к восходу, он вошел в башню и зашагал вниз – по спирали, круг за кругом, – пока не оказался в библиотеке, где чувствовал себя уже совсем как дома. На ходу он что-то мурлыкал и даже время от времени прищелкивал пальцами.

Да, теперь у него определенно был дом – свой дом, и семья. Творящая магию и разъезжающая на драконах семья, которая жила тут испокон веков. Ему хотелось взять в руки гитару и спеть об этом песню, наблюдая, как взлетает со всех поверхностей пыль при его приближении, как сама расставляется по комнатам мебель, как мусор сметается в кучи по углам – и ленты силы, управляющие всеми этими манипуляциями, текут к его инструменту, резонируют с ним, поют в унисон.

Рондоваль сейчас воистину ощущался своим – он принадлежал ему, Полу, как никогда раньше.

В библиотеке он первым делом налил себе выпить – надо же отпраздновать такое событие! Бутылка, однако, оказалась пуста – хотя вчера там вроде бы оставалось еще несколько дюймов на дне. И, если уж на то пошло, еда ведь тоже была… – а сейчас на сервировочной доске хоть шаром покати.

Пол пожал плечами и устремился к лестнице: надо наколдовать еще припасов из буфетной.

Есть после ночных приключений хотелось зверски.

Он расставил ловушки по всему Рондовалю. И сейчас, когда день пошел на убыль, сидел в засаде и ждал, сработают ли они, и если да, то что в них попадется.

Он устроился в небольшой гостиной, куда прежде захаживал нечасто, – в самом центре своей паутины. Делать пока было особо нечего, и он просто думал себе и думал, но это ничему не мешало. Даже в некотором роде помогало.