– Дядя, у меня от вашего пафоса каждый раз случается сквожение желудка. Можно на сей раз опустить витиеватые обороты речи и перейти прямо к делу?

– Как раз собирался, Лемюэль.

Граф замолчал, прерванный громким, отчаянным писком. Пёс настиг добычу. Звуки расправы быстро смолкли, впитавшись в стены подземелья, и Арно продолжил. Рассказывая не торопясь, аккуратно взвешивая и подбирая нужные слова. Без пафоса, спокойно и убедительно.

– Три недели назад, именно этот дракон, я повторяю ДРАКОН, с рогами, перепончатыми крыльями и хвостом. Наиотвратнейшая тварь из всех возможных, напала на купеческий обоз на перевале Науфенн. Налетев на людей в узкой расщелине меж гор, спастись из которой, было просто невозможно. Особенно если со всех сторон бушует пламя. Купцов постигла участь, которою я не пожелал бы и врагу.

– Только не говори, что их судьба тронула тебя, – проворчал Лемюэль.

– Представь себе, тронула. И даже не по тому, что я вложил часть собственных денег в товары, которые вёз тот обоз. В компанию организованную достойными людьми для поиска новых возможностей и рынков сбыта. Нет, моя душа разрывается от сострадания к заживо сожжённым людям. Она болит и в то же время негодует от вероломства этого зверя.

Граф кивком указал на пленницу.

– Особенно обидно, что вышеназванный караван возвращался, из экспедиции в Сумеречный лес. Это был мой… Нет, человеческий жест доброй воли. Первая попытка завязать дружбу с Лесным народом, после столетия отчуждения, неприязни и взаимных оскорблений. И вот как они нам отплатили! Наслали на парламентёров огнедышащую тварь. Я не привык драматизировать, но хочу подчеркнуть, что среди купцов были женщины и дети. Она не пощадил никого. Сорок семь хорошо прожаренных трупов, которые не узнает даже собственная мать, а также убыток сопоставимый с годовым доходом всех моих угодий. Вот чем закончились благие побуждения и грёзы о мире.