Шедший впереди Гаспар – капитан стражи – освещал путь чадящим факелом. Трепещущее смоляное пламя роняло огненные капли на пол. Поминутно сплёвывая и грязно ругаясь солдат, скрипя доспехами, уверенно спускался в тюрьму замка Райвенхольм. Остальные, включая Гийома, толкались следом, стараясь не упасть на скользких от влаги и плесени ступенях.

Де`Брафу спуск нравился всё меньше и меньше. Не любил он мрачных казематов, темниц и тюрем. Не питал уважения к графу, который словно торгаш задумал разжиться на дуэли с драконом. Поступок Саксента словно превращал благородный подвиг в какой-то дурацкий фарс. Насмешку над доблестью. Сам Гийом считал себя старомодным, даже архаичным во взглядах на рыцарскую честь и гордился этим. Он никогда не думал, что придётся, скрепя сердце, пойти против своих убеждений. Уронить достоинство, как говорили некоторые. Вина и стыд грызли душу, как голодный зверь, но рыцарь упрямо продолжал спускаться вглубь воняющего плесенью подвала. Ему отчаянно нужды были деньги.

– Свернуть шею, лишь бы поглазеть на ящерицу! Не так я представлял собственную смерть, – проворчал идущий рядом менестрель, корча мрачную мину. Судя по всему, хмель от вина развеялся, уступив место головной боли. – Проклятое любопытство, – продолжил канючить он, – нужно было сидеть наверху в тепле и дожидаться, пока скотину выгонят на арену.

– Так что ж Вы его раньше не рассмотрели, любезный? Не принимали участия в охоте, которую устроил граф на зверя? – поинтересовался один из идущих позади алхимиков.

– Не было меня в замке, – досадно поморщился юноша. – И на дядины охоты меня силком не затянуть. Не переношу вида крови.

– Я вообще не понимаю, зачем мы здесь. Тащимся в катакомбы, хотя дракон не в какие подземелья не влезет, потому как он огромный как… как дракон, – Гийом сплюнул стоящую в горле горечь. Не помогло.

– Ну, не такой уж и огромный, – отозвался капитан, продолжая спускаться. – Футов пятнадцать не боле.

– А ты что ж, видал его? – Спросил долговязый кузнец в шляпе натянутой по самые брови. Гийом никак не мог понять, почему этот ряженый красавчик вызывает в нем такое беспокойство. Что-то было «не так» толи в его походке, толи во взгляде зелёных, как болотная ряска глаз. Что-то нервирующее.

– А то! – бахвалясь, самодовольно раздулся Гаспар, – эт я его сюда вместе с дозорными принёс, на этом самом плече, – он хлопнул себя по ржавому наплечнику.

– Брешешь!

– Подождите нас, – заскулили откуда-то с верхних ступеней алхимики, чтобы через минуту появится всей троицей, отчаянно пыхтя и держась за стены.

– Неча ждать, – буркнул стражник обиженно, выуживая из неухоженной бороды соломинку, – пришли уже. Сейчас сами её увидите. Сразу отпадёт охота звать меня лжецом!

– Её? – менестрель удивлённо поднял бровь.

– Её, её, – стражник, загадочно хмыкнув, поднял факел над головой и зажёг один из висевших на стене масляных каганцов. Дрожащий жёлтый свет вырвал из темноты уходящий в глубины подземелья полукруглый коридор. По обе стороны низкого свода располагались камеры, забранные железными решётками. К едва терпимому зловонию, сопровождавшему их на лестнице, добавился удушливый запах мочи и человеческих фекалий.

Гийом, за свою жизнь посетил немало тюрем, острогов и ям. Порой случалось, что он даже сидел в них, так что особенного впечатления на рыцаря окружающая обстановка не произвела.

В отличие от остальных.

Менестрель с отвращением морщился. Достав из-за краги перчатки надушенный носовой платок, он приложил кусок батиста к тонким ноздрям. Кузнец был бледен и напряжён. Вытянувшись струной, он сжимал и разжимал кулаки, словно собирался затеять с кем-то потасовку. Алхимики нервничали и тряслись от страха, взвизгивая каждый раз, когда очередная крыса пробегала у кого-нибудь из троицы по ноге.