Кроме прочего, некоторые из гостей принялись разглядывать необычную посуду. На больших фарфоровых тарелках можно было лицезреть свидетельства недавних исторических событий. Например, расстрел рабочих на Ленских золотых приисках или арест армянской интеллигенции из партии «Дашнакцутюн». Хотя без знания вопроса это были просто изображения каких-то людей на берегу сибирской реки или других людей откуда-то с Кавказа.

– Александр Федорович, а будет ли вторая часть представления? – поинтересовалась импозантная дама, взяв с красивой тарелки последний экзотический фрукт.

– Будет, милочка, будет, только не сегодня. Приходите в среду, также к шести, – напутствовал хозяин банкета.

– Спасибо, Александр Федорович!

– Не за что, милочка! Все ради вас, все только для вас!

– А сегодня ничего больше не будет?

– Сегодня ничего, милочка, можете быть свободны!

– Еще раз спасибо, Александр Федорович!

– Всегда рад. Еще раз пожалуйста!

Закончив обмен любезностями, Александр Федорович довольно быстро очистил помещение от лишних людей. И, закрыв за последними массивные двустворчатые двери, обернулся к оставшимся. Кресла у камина занимали трое самых высокопоставленных.

– Александр Федорович, отменное угощение, да и представление у вас сегодня было, – начал один из них.

– Спасибо, Николай Виссарионович, как говорится, boni pastoris est tondere pecus, non deglubere.

– Переведите, Александр Федорович, латынь уже начала подзабываться со времен учебы в гимназии.

– Охотно. Хороший пастырь стрижет овец, а не обдирает их.

– Это кто сказал?

Хозяин дома уселся перед камином рядом с остальными.

– Я, мы, Николай Второй, – пошутил он и сам же посмеялся над сдержанной, но слегка удивленной реакцией собеседников. – Шучу, конечно. Это сказал римский император Тиберий в ответ на предложение наместника одной из провинций резко поднять налоги для местных жителей.

– Это вы ловко, Александр Федорович…

– Можно просто Саша, все свои…

– Это правда. Кстати, к слову, о Николае…

– О Николае Александровиче? Императоре и самодержце Всероссийском, Московском, Киевском, Владимирском, Новгородском, Царе Казанском, Царе Астраханском, Царе Польском, Царе Сибирском, Царе Херсонеса Таврического, Царе Грузинском, великом князе Финляндском и прочая, и прочая, и прочая?

– Вы знаете титул его императорского величества наизусть? – собеседник начал говорить тише.

– Вне всяких сомнений. И в оригинале он намного длиннее, примерно втрое. Хотя это вряд ли ему как-то поможет, – также из деликатности перешел на шепот Александр Федорович.

Но вскоре вновь стал громким, вскочил с места, добежал до секретера и вернулся к собеседникам с газетой.

– Кстати, а вы видели свежую первую полосу «Санкт-Петербургских ведомостей»?

На большой фотографии расположилась царская чета в окружении большой свиты, казаков и офицеров всех мастей. Люди бросали вверх шапки.

– Боюсь, трехсотлетие династии при таких шапкозакидательских настроениях может и не состояться.

– Вы считаете, монархия обречена?

– Я считаю, что некоторые ее представители элементарно могут не дожить до главного торжества! Как говорится, Caesarem decet stantem mori!

– Простите?

– В переводе с латыни: Цезарю подобает умереть стоя.

– Вы на что намекаете?

– Ceterum censeo Carthaginem delendam esse – а кроме того, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен! Так римский сенатор Катон Старший заканчивал любую свою речь в сенате. И я не устаю повторять, что радикальному развороту ситуации, о которой все мы так или иначе помышляем, альтернативы почти не остается, – резюмировал хозяин вечера.