- Не знаю, малыш. Пока - просто понаблюдать, - ответил он через небольшую паузу.

Тем временем на сцену вышла новая девушка, и все началось с начала. Глядя на полуобнаженных девиц на сцене, которые выходили одна за другой, я пыталась понять, что бы чувствовала на их месте, но никак не могла представить это. Наверное, умирала бы со страху.

- Какие эмоции у тебя возникают при мысли купить кого-нибудь? - тихо спросил Макс, обнимая меня за талию сзади и погладив ладонью по животу.

Я смущенно помотала головой, не зная, что ответить. - Дорогие дамы, редкий лот, - кричал ведущий в зал, - Новенький нижний для домины. На воспитание и обучение.

Руки Макса поползли вверх, и он стал тереть мои соски под платьем, а затем снова наклонился к уху:

- А думала об этом?

- Нет, - выдохнула я, приваливаясь к нему спиной, поскольку ноги внезапно ослабели.

- Хотела бы сама кого-нибудь выпороть? Признайся, - прошептал он, проводя пальцами по моему животу.

- Нет, мастер, - сказала я, погруженная в свои ощущения, уверенная, что вопрос шуточный и чисто гипотетический. Парень на сцене казался очень молоденькими и напуганным - максимум, лет двадцать пять. Меня никогда такие не возбуждали. Но тут Макс внезапно поднял руку:

- Семь тысяч! - громко сказал он, и ведущий кивнул: - Семь тысяч — раз!

- Ты что, - прошипела я, испытывая такое смущение, что от страха забылась, дернув верхнего за руку. Ледяной взгляд сверху вниз мгновенно дал мне знать, что это я сделала зря.

- П...прости… те, - пискнула я, опомнившись, но Макс качнул головой:

- Будешь наказана.

- Семь тысяч — два! - прокричал рыжий паренек со сцены.

- Десять тысяч! - выкрикнул хриплый женский голос с другой стороны зала.

- Чтоб тебя, - с какой-то веселой улыбкой выругался Макс и снова поднял руку, - Пятнадцать!

- Двадцать, - сразу отозвался тот же голос с нахальной задиристой интонацией, и многие засмеялись, оборачиваясь на нас.

- Поймаю и выпорю, Марина, - беззлобно крикнул он в ту сторону, - Двадцать одна!

Сыграла ли свою роль его угроза или же та девушка решила сама отказаться от торга, но в итоге на лот никто больше не претендовал.

- Двадцать одна тысяча — три! - жизнерадостно прокричал ведущий, едва не подпрыгивая на месте, - Лот уходит его величеству, нашему прекрасному, неповторимому, великолепному мастеру Максу!

Когда зал взорвался аплодисментами, и все стали оборачиваться на нас, я заподозрила, что что-то не так. По какой-то причине Макса, похоже, все знали и, судя по лицам, любили. Но спросить его напрямую, в чем тут дело, я не решилась, тем более, что как только аукцион закончился, он стал прожигать меня таким взглядом, что я мигом опустила глаза и прошептала:

- Пожалуйста, простите меня, мастер. Я просто смутилась и…

- Идем, - холодно ответил он и взял меня за шею, как в комнате. Но здесь это ощущалось гораздо унизительнее, когда он вел меня как рабыню через весь зал, а люди смотрели на нас, посмеиваясь. Некоторые, словно что-то почуяв, сразу увязывались следом, и в результате к бару мы подошли, сопровождаемые небольшой веселой толпой из нескольких человек.

Молодой парень, которого я только что видела на сцене, тоже подошел к нам и, едва дыша, остановился на расстоянии вытянутой руки, опустив глаза в пол.

Теперь, когда он стоял ближе, я бы сказала: лет двадцать. На носу - рыжие веснушки, ресницы как одуванчиковый пух. Очень нежные, почти женственные губы, но хорошо подкачанное тело, подчеркнутое такой узкой футболкой, как будто она была на размер меньше. Его джинсы тоже были на грани правильного размера - они едва не лопались в районе талии и ширинки.