Нет я понимаю, если бы она опять начала тыкать палкой в мое больное — что я бесплодная с сумасшедшими гормонами и так далее. Но похоже, она даже не это имеет в виду.

— Ты хорошая девочка, славная, но… Ты же обслуживающий персонал. — Свекровь одаривает меня снисходительной улыбкой.

Последней фразой она будто кислотой в меня плещет, настолько жжет и горит лицо.

Никто и никогда не называл меня так из-за моего выбора профессии.

Я же не горничная, не уборщица, даже не официантка. Хотя лично я не вижу ничего плохого в этих профессиях. Они важны и очень нужны. Сложись моя жизнь по-другому, возможно у меня была бы и такая работа.

Но стрижка — искусство.

Она нужна каждой женщине, она поднимает настроение, позволяет чувствовать себя особенной.

Салон красоты — отдельный мир, где всегда вкусно пахнет, где люди доброжелательны. Это свой микрокосмос, если угодно, место, где ты становишься на порядок счастливее и, чего уж там, красивее. Я люблю находиться здесь, я сюда отлично вписываюсь. У меня много благодарных клиентов и запись на три недели вперед.

А оно вот, оказывается, как меня видели в семье мужа.

Обслуживающий персонал…

Интересно, Арнак тоже так обо мне думал, когда я его стригла?

— Что призадумалась? — спрашивает свекровь. — Надеюсь, я не обидела тебя? Я всего лишь была искренна…

Моя рука действует отдельно от меня. Резко ныряю за определенной баночкой в самую глубь шкафа, осторожно добавляю ее содержимое в мисочку, где мешала черную краску для свекрови.

— Нет, нет, вы что, я не обиделась, — спешу заявить и снова принимаюсь мешать краску.

9. Глава 7. Кикимора болотная. Часть 2

***

Сколько можно находиться в аду, чтобы не сгореть заживо?

Я вот жарюсь тут уже час.

Благодаря чудесной компании Мариам Вазгеновны я даже забываю про свой озноб.

А она продолжает болтать как ни в чем не бывало:

— Конечно же, в вашем с Арнаком разрыве и я виновата тоже…

После этого ее признания я выпадаю в осадок.

Естественно, она виновата! Потому что деликатности в ней ноль, потому что воспитывать сыновей — это не ее, и принять выбор своего ребенка она не в состоянии.

Но что-то мне подсказывает, что Мариам Вазгеновна совсем не это имеет в виду.

— Что вы хотите этим сказать? — спрашиваю я, подходя к ее креслу.

Тянусь к ее голове, чуть отодвигаю фольгу и проверяю, как идет покраска. С умным видом киваю, типа все окей, и смотрю в зеркало, где мы с Мариам Вазгеновной отображаемся.

— Я… — Свекровь смотрит на меня — Мне нужно было настоять в свое время, чтобы он на тебе не женился. Ведь понятно было, чем дело кончится. Видишь ли, ему нужна хорошая армянская девочка в жены. Но он так настаивал, что мы с отцом дали слабину, согласились. А без нашего благословения он бы не женился на тебе. Я так виновата, Маргариточка, прости меня! Мне не нужно было давать благословения на ваш брак.

Она картинно заламывает руки.

Мне же хочется выхватить из-за пояса ножницы и вонзить их ей в лицо.

Держусь из последних сил, на чистой силе воли.

А она продолжает заговорщическим тоном:

— Кстати, я вот о чем хотела с тобой поговорить… Право, даже неловко, может не стоит? Ах, ладно, скажу. Мы же свои люди, вено? Арнак объявил, что оставит тебе после развода дом. Но ведь это мы его подарили вам. А твоя мать принесла на свадьбу сертификат на матрац и подушки с одеялами…

— Которые вы также забрали, — подмечаю я с издевкой.

Мариам Вазгеновна кривит лицо и делает вид, будто не замечает моего ответа, продолжает:

— Я уже подобрала Арнаку новую невесту. Такую хорошенькую, очень здоровую. Как бы было хорошо, если бы дом достался им с Арнаком. Чтобы детки гуляли по двору, бегали по лестнице с первого на второй этаж, летом купались в бассейне… Зачем тебе тот дом, Рита? Отдай его Арнаку, будь благородна.